Гомункулус Зуммингера. Рецепт Парацельса

– Да, Парацельс, это было очень и очень не просто. По моим наблюдениям, люди делятся на созидателей и разрушителей с самого рождения. Восприятие красоты свойственно только созидателям. Я пытался осознать, кто я? Судя по моим делам, я созидатель, но в случае с супругой, я часто чувствую себя разрушителем. Это не правильно, этого не должно быть, думал я, пытаясь разобраться в этом несоответствии. Я понимаю, что скрывать красоту, это самое настоящее преступление! Если, допустим, я спрячу картину великого мастера в подвале от всех на свете, и она там заживо сгниет, то я стану преступником. Ведь если даже картина и не погибнет, то целое поколение будет лишено возможности видеть это творение!

– Отлично, князь! Как хорошо вы связали две эти вещи! – воскликнул Парацельс, – главнейшая задача, перед тем, как принять решение, сложить все в голове и тогда все пойдет, как надо! Но простите, я вас перебил, продолжайте!

– Она красивая, настолько красивая, что не осознает это. Даже я боюсь до конца осознать, что это так! Как я могу держать ее в этом склепе? Быть может, от этого, у нас все так неправильно идет в наших отношениях? Они рушатся от того, что красота не находит выхода. Я так мало посвящаю ей своего времени, хотя если бы мог, то любовался ею каждую минуту и каждую минуту мог бы находить в ней все более совершенные детали и нюансы.

– Я восхищен Вами, – ответил Парацельс, – заверяю Вас, что наши общие старания не пройдут зря, я уверен, что все получится. Комната оформлена очень хорошо, кроме того, Вы созидатель во всех областях, вне всяких сомнений! – Парацельс посмотрел на шкафы с книгами в комнате будущего отшельника.

Альберт увидел, что заинтересовало Парацельса, сказал, – Это я подобрал вашему ученику из своей библиотеки. Здесь все по алхимии, магии, физике, географии, конечно же, по медицине все, что нашел. Два стола, кровать для затворника, а в том шкафу, – Альберт показал рукой на шкаф с книгами, – все по химии, что было в городе, а еще медицине. А это самое важное, – князь подошел к стене, за которой была спальня Эллины, – вот маленький столик, стеклянная колба. Там скрыта самая красивая женщина в мире, колба смотрит в спальню как раз между зеркалом и картиной, на которой изображен я. Что-нибудь еще понадобится, Парацельс?

– Да, Ваша простынь и Вашей супруги, но не стиранные. Найдете?

– Да, сегодня же будут лежать здесь, у затворника. Когда Вы привезете его, сегодня?

– Да, как только здесь будут простыни, то я помещу сюда Зуммингера чтобы начать работу. Волнуетесь, князь?

– Да, особенно если учесть то, что я на несколько дней буду вынужден уехать.

– Не волнуйтесь князь, напомните, чтобы ваша тайная служба не забывала кормить моего ученика.

– Не забудут, не посмеют, теперь, это самая важная часть их работы.

– Да, князь, если будет такая возможность, то Вам лучше задержаться чуть дольше в поездке, я буду Вам писать отчеты о проводимом мероприятии.

– Хорошо, Парацельс, если это необходимо для дела, то почему бы и нет?

– Я буду во время эксперимента в Вашем городе, князь, чтобы контролировать все дела.

– Конечно, вот вам аванс, – князь достал мешочек с монетами, – этого пока будет достаточно, я уверен.

– Спасибо, князь. Мы оправдаем Ваши надежды.

Эллина.

Как там поживает Эллина? Эллина – главная причина всей этой суеты, тревог и беспокойства.

С обеда она в саду замка. Рядом Канти и еще две женщины, присматривающие за детьми. Действительно, если убрать из этой истории Эллину, то и писать дальше будет не о ком.

Княжна с утра была на взводе и всякий раз, при малейшей оплошности детей или прислуги, сладко спускала своих собак на виновника, нарушившего одного ей ведомой идиллию. Ей невероятно сложно было сохранять внутреннее состояние гармонии и спокойствия. Князь иногда в шутку называл ее женщиной неба. Так он нашел способ избегать употребления к своей ненаглядной более крепких и точных выражений. Последнее время, слова «женщина неба» звучали часто, как никогда. К тому же, Альберт собирался отъехать в соседнее княжество по делам. Это было поводом для гнева Эллины.

Вот смотрите, снова получилось чудесное словосочетание – звучное и точное – гнев Эллины. Буд-то эти слова должны звучать неразлучно. Да, это нормально, красота не дается безнаказанно. Вот и ее Господь наградил таким характером. Что тут делать? Да и где взять хороший характер, если вечное неудовлетворение не давало ей возможности посмотреть на ситуацию со стороны или просто сосредоточиться. Кто-то в будущем скажет «в человеке все должно быть прекрасным». Да, должно, но с точки зрения человека, который всего лишь очередное, изначально несовершенное творение Господа, допустимо такое мнение.