Гончая. Корабль-призрак

Из-за многонациональности команды у нас на корабле две «собаки» – английская dog watch и голландская, на которой я и пытался одновременно не заснуть и не замерзнуть насмерть. Вообще-то, конечно, сейчас на мостике должен был быть капитан, но он все еще не счел мое обучение законченным, и ночные вахты пока принадлежали мне.

Собака выдалась противной, но нетрудной. Время подходило к восьми склянкам, и я уже расслабился, потихоньку прикидывая, как сдам вахту, покурю и залягу поспать. Хотя нет, не буду курить – лишних пятнадцать минут торчать на мокрой холодной палубе совершенно не хотелось. И когда раздался твердый звук удара, как будто кто-то рухнул на палубу спиной и затылком, а за этим звуком последовала витиеватая, с большим мастерством составленная из старомодных проклятий тирада, я, конечно, не насторожился – подумаешь, запнулся человек обо что-то – но все же прикрикнул для порядку:

– Чего орете по ночам?

Мне никто не ответил, но буквально через минуту матрос с нервно подергивающимся лицом доложил:

– Сэр, мне в ноги что-то бросилось…

– Не говорите глупостей, Штейн, – посоветовал я. Этот парень был моим соотечественником и был меня старше лет на триста, но об этом я предпочитал не думать.

– Нет, сэр, так и было. Оно было красное, – слово «красное» он произнес таким конспирологическим шепотом, что я сразу принялся перебирать в памяти все известные мне приметы и поверья, вспоминая, не означает ли «что-то красное» немедленной гибели корабля.

– Отлично. Спасибо. Разберемся, – пообещал я, так ничего и не вспомнив.

Остаток вахты я развлекался, пытаясь сообразить, что это такое было. И сообразил-таки, аккурат под восьмую склянку.

– Ребята говорят, что на палубе видели клабаутермана, – сообщил я своей сменщице.

– Ого! – подняла брови Джо. Посмотрела на небо, на приборы и заключила: – пока вроде ничто не предвещает. Спасибо, что предупредил. Спокойной ночи.

Вместо того чтобы идти спать, я поперся на камбуз позаимствовать оттуда подходящую миску. Потом, пожертвовав половиной бутылки крепкого фленсбургского рома из своих личных запасов, поставил миску с ромом под брашпиль, рассудив, что алкоголю в такую погоду клабаутерман обрадуется сильнее, чем молоку. А представив, каково Джо там одной напряженно высматривать признаки надвигающегося шторма, вовсе вернулся в рубку. Но оттуда она меня безжалостно прогнала.

Шторма до утра никакого не случилось, а ранний победоносный рассвет расчистил небо, предоставив «Гончую» в полное наше распоряжение. Но прежде чем приступать к делам, мы все же нашли пятнадцать минут, подымить и подумать.

– Доброе утро! Чего такие грустные? – радостно спросил подошедший чуть попозже Рамсес, который в отличие от нас выспался, и вообще был не в курсе происходящего.

Мы молчали.

– Чего случилось-то? – еще раз спросил он, протягивая Джо огонек. Подумал вслух, – интересно, а прикуривать втроем от одной зажигалки можно?

– Нельзя, – отрезала Джо, забирая зажигалку у него из рук, – нам теперь вообще ничего нельзя, только ходить по струночке и следить за приборами.

– Кэп сердится, что ли? – нахмурился Рамсес. – Так вроде не с чего.

– Хуже, – убежденно ответила Джо, но потом все-таки поправилась: – ну не хуже, конечно, но почти так же. У нас на борту то ли активизировался, то ли просто завелся клабаутерман.

– А вы думали, что на «Гончей» его нет?

– Он вчера показался матросам, – объяснил я, – да не просто показался, а чуть не напал на Штейна.

– Это уже серьезнее. – Рамсес задумался. – Небо чистое. Значит, он просто сердится на команду. Что предприняли?

– Я ему рома налил, – при свете дня эта идея казалась чуть менее логичной, чем ночью.

– Ты что же думаешь, он такой же пьянчуга, как мы? – ехидно сказала Джо, а Рамсес серьезно спросил:

– А он выпил?

– Не знаю, не смотрел…

Тщательно затушив сигареты, мы подкрались к брашпилю.

Перевернутая миска и не испарившаяся еще лужа рома явно свидетельствовали о том, что клабаутерману мое угощение не понравилось.

На камбузе хватились пропавшей миски, кто-то из ночной вахты проболтался, а один из матросов признался, что ночью кто-то шипел ему в ухо. Экипаж мгновенно охватила паника – не паника, но суеверный страх уж точно. Приказы выполнялись быстро и идеально, вахтенный штурман поминутно проверял курс, свободные от вахты матросы моментально находили себе какое-нибудь полезное занятие, разговаривали все, как на светском рауте, на баке не толпился народ… И хотя вторая поставленная под брашпиль миска, уже не с ромом, а с жирными сливками, оказалась пустой, никого это не успокоило. За этот день на «Гончей» было отремонтировано, зачинено, вычищено и отдраено все, что в принципе можно было отремонтировать, зачинить, вычистить и отдраить. Что тут говорить, если даже Джо навела порядок в своих личных вещах.