Гончая свора

– Задумалась? – Лату замечает как неподвижен мой взор и как коротки вдохи. Землепашец Кайгарла улыбается мне, догоняя.

– Ага. – отвечаю я, продолжая наслаждаться моментом, ведь ещё чуть-чуть и алый смениться на золотистый, а мне так нравится именно алый…

– Нукум. – окликает он меня у второй излучины, определившей наш путь после арки корней.

– Да?

– Воровать нехорошо. Но очень хорошо для тебя, что я о подобном умолчу.

Я в растерянности зеленею, потому что Лату прав, но как можно было удержаться? Она прекрасна.

– Давай, покажи. – говорит он мягко, как говорит со мной порой глупыш Еннт, протягивая разжатую кисть.

– Вот. Честное слово, я просто смотрела. – и я опускаю серебряный камушек, который Флойд, показывая мне, именовал патроном, в чашечку его ладони.

Лату удивлён, но не как я – для большинства кайгарльцев технические штуки не в новинку. У них то великолепный корабль сойдёт со стапелей, то сквозь молотильню прямо к ловчим выедет партия новеньких луков из стали. Сама я не видела, но так говорят старшие. А старшие должны лучше обо всём знать, иначе какой от них толк? И всё же он удивлён.

– Нукум, это нужно отдать тому… человеку.

– Человеку, правильно. – поправляю я его неуверенность. – Ещё можно называть их людьми. Правда, не понимаю до сих пор, зачем им для прозвания себя целых два слова? Это, наверное, так разделяет их и путает.

Лату, порицая мой поступок, качает головой. Его рука сжимается на серебристом камушке мулговским хватом, а мне только и остаётся, что лупать глазами от обиды.

– Я и сама могу это сделать. – повышается тон моего голоса.

– Прости Нукум, но пусть это сделает Орно. – он считает будто я лгунья.

– Ты совершенно меня не знаешь! – окончательно обрываю я предрассветную тишину мерного журчания Веф.

– Но я, кажется, знаю Орно. – он улыбается. – Ты ведь веришь Орно, Нукум?

Я сжимаю маленькие кулачонки, кажущиеся на фоне моей большой головы ещё мельче. Словно бы я и сама не понимаю.

– Не волнуйся, никто об этом не узнает. – решил меня не злить. То-то же. – Как только Орно вернётся, так мы сразу идём к ней, хорошо? – обнимает меня за плечи.

Должна признать – у него хорошие руки, тёплые. Ух ты, кажется я понимаю, почему Орно он нравиться. Тепло это всегда хорошо и приятно, не то что противный снег, о нет, он вечно холодный аж жуть. С другой стороны, Адайн рассказывала мне как-то, будто если снег как следует растереть и растолочь, то тепла будет стократ больше, чем если выбравшись под верхушку древа посмотреть на солнце. Ерунда чистейшая. Даже я знаю, что снег хорош только когда дела твои плохи, а когда всё хорошо, то хватит и доступных способов согреться. Пусть снег лежит себе где хочет, главное чтобы подальше. Каким нужно быть безумцем, чтобы лезть на гору в солнечный день, лишь затем, чтобы окунуться в него? Ведь так?

– Хорошо, Лату. – сглатывая обиду выдавливаю я и задираю голову к уже желтеющим листьям. Ну вот, алый уходит. – Как скажешь – так и будет. Ты старший.

– Вот и ладно. Нам пора возвращаться. – он задирает голову к верху. – Ша`А набирает свет.

Вспоминаю. Из всяких предостережений Орно, у меня сложилось мнение, будто кайгарльца только ткни пальцем и он сразу развалиться. Не хочу возвращаться…

– Не волнуйся, ещё немного времени у нас есть. – ловко пересекает он следующий корень, неловко бодая меня плечом.

Мы выходим к третьей излучине Веф, которая теперь ну совсем и не река, а самый что ни на есть ручей, который выглядит как ручей и ведёт себя подобающе любому порядочному ручью. Бежит от своего начала к своему концу. Смешной недотёпа, сам наверное не понимает зачем он делает то, что делает. С другой стороны, много ли вообще может понять ручей? Он же всё время куда-то торопиться.

Редкие кусты молодого лагри чуть подраспускаются, чувствуя скорый восход, чтобы вновь сомкнуться к наступлению ночи. Холмики на другой стороне ручья снисходят зелёными перекатами к стволу поваленного древа, а последний и вовсе обнимает плотными объятиями наросты омертвевшей коры. Длоот украшает тянучками-трубочками прозрачную воду и поднимает её со дна мелкими каплями прямо внутрь скрученных лепестков, затем наливающихся цветом. Как тут красиво.

Не хочу возвращаться, не хочу…

Из-за очередного холмика, ломая стебли отцветших трав, вылетает прекрасный шестихвостый оккнум и громко урча проносится мимо нас, сбивая испугавшегося Лату с ног. Какой он смешной. В смысле не зверь, а Лату. Большого зверя я совсем не боюсь, хоть Мектам, когда мы встретились день тому назад, сказал что должна. И что ещё нужно сообщить ему, если в лесу вдруг лишняя ветка хрустнет. А почему я вообще должна? Как можно быть что-то должным тому у кого ничего брал?

– Окки! – приглядываясь, я узнаю его.

Оккнум трещит щётками-хвостами, а после, напружинив лапы и скрутив плети канатом, бросается в сторону Фракхи.

– Окки, куда же ты?!