Гончие Артаксеркса

— Я не согласен. Каждый человек разный по своей природе, и у всех свои пристрастия, стремления и предначертания… — Калос с вызовом смотрел на лугаля.

Из дверей, разбуженный разговорами вышел Скуса. Усмехнулся глядя на спорящих Маржика и Ласика:

— Учёба до добра не доведёт.

— Поэтому ты и не учился? — обиженно крикнул мальчишка уже в спину фракийцу, скрывшемуся в их с Лешаём комнате.

— Распустились, — Маржик покачав головой пошёл в трапезную, Пракситель как раз накрывал на стол для гостей.

Потом всей семьёй они вышли из дома, прихватив с собой и скульптора, на которого с недоверием косился Скуса.

Калос побежал за своей лошадью.

Рядом с деревом, растущем рогатиной, на зелёной траве всадники жали своей очереди.

Согласно жребию они выезжали по мощёной дороге. Остальные же ждали на месте пуска, где были стойла, легки, деревянные, шесты не толще копей.

Белый деревянный портик, крашеный в белый и голубой цвета, радостно возвышался над дромосом — ристалищем.

Калосу было страшно. Сердце замирало в предвкушении скачек.

Он гладил свою девочку, её костистую голову с выпуклыми живыми умными глазами, и маленькой узкой челюстью, ласкал петушиную шею, красиво подымающуюся вверх.

Калос сидел на голой вычищенной раздвоенной спине. Немного удлиненные вдоль живота изгибающиеся бока, создавали удобство для верховой езды. Юноша был расслаблен, готовясь сразу же выложиться по полной. Маржик записал его в гонки на стадию.

Он нервно теребил повод, прикреплённый к уздечке, украшенной теснением, заклёпками. Её подарил Маржик, юноша даже не переставлял, сколько она стоит.

Сам Калос был в плотных штанах, спасающих его от разъедающего кожу конского пота и дающих лучшую усидчивость. За палями шляпы юноша прятал свои осветлённые волосы и раскрасневшееся от переживаний лицо. Плащ мягкими складками скрывал его фигуру, и давал возможность хоть немного согреться, от нервно бившей его дрожи.

— Малиновка, ты моя хорошая. Мы с тобой всех обойдём. Мы с тобой выиграем, — шептал юноша лаская длинную лошадиную гриву.

Из под пол шляпы, Калос рассматривал своих соперников. Всех их он видел впервые и что от них ждать он не представлял.

Вот объявляют следующий заезд.

— Калипп из Книда, — объявляют его.

Калос тронул повод и выехал на пуск. Он нервно облизывал губы, пытаясь скрыть волнение. Под многочисленными взглядами юноша совсем сжался. Но, несмотря на свою взвинченность и переживания, Малиновку он не теребил, не дёргал, а наоборот успокаивал. Рядом же. Кто-то не выдержал и его кобыла встала на свечу, пытаясь скинуть всадника.

Раздался сигнал и они сорвались в галоп.

Калос потихоньку ускорял Малиновку. Он уже не смотрел на соперников, не видел зрителей. Юноша видел перед собой только мощёную дорогу. Страх ушёл. Лаконец уже не зажимался. При резком старте, он позади оставил все неприятности, всю неловкость.

Калипп единился с лошадью, пригнувшись и вцепившись в гриву, ослабляя поводья. Он летел, плащ развивался как крылья.

С Малиновкой он слился в едином порыве. Его фаллос тёрся о спину лошади. Возбуждение нарастало. Сильнее и сильнее он подгонял кобылу движением бёдер. Быстрее она неслась вперёд. Скорость сливалась с удовольствием. Желание вытеснило любые мысли. Наслаждение приближалось.

Они победили. Взмокшие и счастливые Калос с Малиновкой вернулись к стойлам. Там мальчишку уже жал Маржик.

Глаза лаконца горели как звёзды, в них смешались счастье победы и неудовлетворённое желание.

Глаза лидийца были чёрные глубокие как омут, и юноша утонул в них.

— Иди ко мне.

Маржик протянул руки, и Калос не раздумывая бросился к нему в объятия.

Их губы слились в поцелуе. Ласику уже хотел просто окунуться в волны эроса, мыслей об обидах не осталось, просто хотелось насладиться, даже ласки ему уже были не нужны. Он сам тёрся об Маржика, позволяя тому раздевать себя и уволочь подальше от посторонних глаз. Его тело жило само по себе. Жило желанием. Мирились они долго и страстно прям на сене в конюшне.

А потом вместе чистили Малиновку. Калос нежился в Маржиковской любви и заботе. Он успокоился, почувствовав свою нужность и поддержку в лице взрослого мужчины.

Почему-то теперь, Калипп понял, что теперь у него надёжный тыл и в обиду его не дадут. Накупив много сладостей, они вернулись в дом Праксителя.

Утром Маржик проснулся в прекрасном настроении. Спустившись вниз он встретился со скульптором, которому тоже не спалось. Двум зрелым мужам всегда есть о чём поговорить.

Усевшись в мастерской прям на деревянный стол, Маржик беззаботно болтал ногами, слушая как Пракситель жалуется на свою новую любовницу, Мнесарету. Тяжело мужику пришлось, когда в его доме поселилась эта ненасытная Харибна. Но он любил её. Тратил на все женские капризы деньги… а она даже ложиться с ним в кровать не хочет, говорит, что живот болит. Может и правда болеет, кожа у неё желтоватая на лице.

Словно проверять о чём говорят мужчины, во дворик вышла женщина развешивать на морозце мокрые, стиранные ткани.

Они притихли, наблюдая за работой. Служанка была как раз нынешней хозяйки дома.