Гонка за смертью

– Ты можешь и будешь участвовать. Иначе твоя красавица жена придет сюда поутру и увидит, что юный…

Руссун сглотнул.

– Билзар. И Хелин.

– И увидит, что юный Билзар стал жертвой несчастного случая, и теперь его лицо смотрит не в ту сторону. А может, Даниб сломает Хелина пополам. Разнообразие – вот что придает вкус жизни.

– Я… – Руссун потерял дар речи и забился в руках огромного призрака.

Чужак положил сопящие свертки в ближайшую колыбель, но прежде поцеловал каждого малыша в щеку морщинистыми губами.

– Молодец. Пожелай им спокойной ночи, возьми себя в руки, и тогда мы начнем. Сегодня ночью нам нужно многое сделать.

– «Начнем»? – переспросил Руссун, прежде чем Даниб уронил его на пол. – Сегодня ночью?

– Верно.

Дрожащими руками Руссун стиснул стенку колыбели. В нем бурлили эмоции, не находя выхода; бессилие стало ловушкой, не дававшей давлению выйти наружу. Чтобы защитить сыновей и жену, он мог только повиноваться. Руссун поцеловал каждого сына в лоб, а затем огромный призрак подтолкнул его к открытому окну.

– Я… – снова начал Руссун, но изо рта вылетел только воздух.

Улыбнувшись, чужак показал Руссуну на крюки веревочной лестницы. Шестью этажами ниже, на мостовой, ждали сомнительного вида личности и крытая повозка. Руссун оглянулся на темную детскую и почувствовал болезненный укол в грудь – наказание за медлительность.

– О красавице жене можешь не беспокоиться. Но, если хочешь, я прикажу моим парням ее охранять.

– Нет, не надо! – мгновенно выпалил Руссун.

– Ты вернешься еще до рассвета, господин хороший, – сказал чужак и снова лукаво улыбнулся. – Я не банкир и поэтому должен действовать быстро. А теперь пошевеливайся, пока я не передумал.

Руссун ухватился за веревку и перебросил ногу через ограждение, мысленно ругая себя за то, что не попросил у отца дом побольше.

Глава 9. Блеск

Болтай, болтай, размешивай,

У него монета на языке, он раздет догола!

Они созданы мертвыми богами и богами забыты,

Они никогда не стоят на месте и никогда не гниют.

Вечно текущие врата смерти

Принимают всех, кто испустил дух.

Болтай, болтай, размешивай,

Бросай голые тела!

Когда-то монетой платили за проезд, теперь она стала ключом,

Она привязывает их к бессмертию.

Уходят бездыханные, выходят корчащиеся,

Пока монета не станет вновь целой, их удел – служить.

Болтай, болтай, размешивай,

Наружу выходят сияющие тени!

Старое никситское стихотворение для будущих никситов

– Джеруб! Иметь меня во все дыры!

– Спасибо, мне не хоче…

Медная трость, любимая игрушка Векса, ударила меня снова, оставив отметину на моей щеке. Боль была как от удара бичом.

– Вот это, по-твоему, отполировано? – Он указал на подсвечники, которыми я занимался уже более трех часов. – Вдова придет в ужас, если увидит их на полках. Давай все заново!

Я посмотрел на потолок и медленно выдохнул, пытаясь найти в себе терпение.

– Да, господин Векс.

Он зашагал прочь; остальные бросились врассыпную. Как только Векс ушел, они, как обычно, стали бросать на меня испепеляющие взгляды, словно говоря: «Мы же предупреждали!» Я продолжил полировать подсвечники, пряча гнев внутри себя, так, чтобы он не отражался на лице.

В течение следующей пары часов я задал подсвечникам такую трепку, которой у них никогда еще не было. Другие призраки сильно опередили меня и давно перешли к другим задачам. Я остался один в большом обеденном зале – без присмотра. Именно в такие моменты в моих руках и ногах возникал сильный зуд.

Поспешно расставив по местам подсвечники, я сгреб в сумку грязные тряпки и пустые бутылки из-под мази и других чистящих средств. Сосредоточив все внимание на том, чтобы удержать сумку в руках, я забросил ее на плечо и двинулся извилистым путем по залу, внимательно разглядывая вещи, которые мне еще не разрешали трогать.

Солнце заливало безделушки и гобелены золотым светом; пройдет еще несколько часов, прежде чем оно опустится за крыши, но в его сиянии уже появился оранжевый оттенок. Декоративные вазы сверкали. Инкрустированные шкатулки из красного дерева казались раскаленными. Мастер во мне – точнее, вор во мне – истекал слюной, но я лишь облизал свои холодные губы.

Покинув зал, я пошел по лестнице – но не вниз, а наверх. Если остановят, скажу, что ищу остальных или Векса. Я решил, что имею полное право пошастать по верхнему этажу башни.