Гонка за смертью

В безумном взгляде тора мелькнуло удивление, словно прошедший час он страдал напрасно. Он прошептал несколько слов, состоявших почти из одних гласных. Сложно произносить согласные, если у тебя нет языка.

– Ы ыишь!

– Нет, я не вру. Ты можешь в любое время все это прекратить. И настанет тот сладкий миг, когда ты, тор Мерлек, обретешь свободу. Свободу от боли. Тебе нужно сделать только одно – уступить. Усваивая этот урок, я лишился ноги. А чего лишишься ты, прежде чем сдашься, мм?

Мужчина напрягся, пытаясь порвать веревки, которыми его связали. Оказалось, что тора Мерлека – тощего человека со странными светлыми волосами и большими зелеными глазами – довольно легко сломать.

– Я не ажу! Иы ф опу!

Темса посмотрел на Ани, которая расположилась в противоположном конце комнаты.

– Как хорошо, что благодаря мертвым богам мы можем сказать «жопа», даже если нам отрезали язык. Верно, дорогая?

Ани пожала плечами; так она делала всегда, если что-то не расслышала.

Темса укоризненно зацокал языком.

– Ну хватит, Мерлек. Неужели ты не хочешь спасти свою старую шкуру? – Темса воткнул толстый крюк в тело тора, заглубил, повернул и вывел наружу – так что на крюке оказалась полоска кожи. Теперь на груди и плечах Мерлека сидели уже четыре крюка. Его тонкие белые волосы были в пятнах крови.

– Я…

– Нет? Ну ладно. – Не переставая разговаривать, Темса начал прикреплять к крюкам тонкие цепи. – Ты – старый человек, Мерлек. Ты прожил долгую и счастливую жизнь. Может, пришло время дать шанс кому-нибудь другому? Объясни нам, как попасть в хранилище. Ты сами виноват, раз не доверился нашим добрым банкам, как все умные люди. Для этого банки и нужны!

– Старомодность долбаная, вот что это такое, – сказала Ани.

– Согласен.

– Мааура, – промычал тор, все более встревоженно поглядывая на Темсу, который начал отступать, зажав цепи в кулаке.

– Это было согласие? Даниб, Ани, развяжите его!

Как только Мерлека освободили, Темса потянул за цепи. Мерлек, визжа, поспешил встать, тщетно надеясь спасти натягивающуюся кожу.

Темса затащил тора в роскошный зал, где громилы забирали понравившиеся им безделушки с полок и из ящиков, сделанных из красного дерева. Темса, разумеется, имел право на часть добычи, но предпочитал ее не забирать – это было выгоднее, чем платить подручным из собственного кармана.

– Ну что, Острозубка? Как успехи?

В конце отделанного мрамором коридора находилась широкая комната с одним входом и одним выходом. В одной из стен комнаты была большая круглая дверь – вход в хранилище. У двери стояла женщина с конусом из свернутого папируса в руке; один его конец она прижала к уху, а другой – к резной, украшенной серебром деревянной накладке на двери.

– Фсе беф толку, бофф. Тут нуфен взломфик полуффе, – сказала она с мощным акцентом Разбросанных Островов.

У женщины был один зуб, который торчал из верхней десны и выходил за нижнюю губу. Из-за него она разговаривала шепелявя и с присвистом. Она отвернулась от двери и застыла, увидев, в каком состоянии находится тор; от его обнаженной, окровавленной спины тянулись цепи, которые Темса держал в кулаке.

– Ладно. – Темса снова дернул за цепи. Один крюк вырвался, и над одним из сосков Мерлека появилась кровавая дыра. – Тор, назови комбинацию, будь так любезен, – спокойно добавил он, не обращая внимания на вопли жертвы.

– Эве эо с ук не сойдеф! Пъесуфник! ПЪЕСУФНИК!

Темса топнул ногой, заставив всех вздрогнуть от неожиданности.

– Комбинацию, Мерлек! Я жду! Не испытывай мое терпение!

Зарыдав, Мерлек опустил голову, но тут же поднял ее, когда Темса снова потянул за цепи.

– Я жду! Или ты хочешь узнать, сколько крюков нужно, чтобы подвесить тебя на башне? – крикнул Темса.

Тор опустился на колени, потянулся к ручкам на двери хранилища и начал вращать их влево и вправо в сложной последовательности. За деревянными и серебряными панелями что-то щелкнуло и зажужжало; пришли в движение скрытые шестерни и пружины. Затем что-то громко лязгнуло, и половина двери раскрылась.

– А-а, вот так, – свистнула Острозубка.

Мерлек, сломленный, повалился на пол. Темса отпустил цепи и, перешагнув через него, зашел в хранилище.

Как и все в особняке, хранилище было воплощением роскоши – шелковые портьеры у входа, резное дерево на потолке, золотые завитки на полу. Небольшие лампы, набитые светлячками, наполняли комнату зеленоватым светом.

Темса потянул занавески в сторону и увидел у стен сложенные друг на друга столбики сияющих половин монет. Каждый столбик был завернут в тонкую, почти прозрачную ткань и перевязан красной бечевкой.

За спиной у Темсы послышались шаги и вежливое покашливание.

– Руссун, это ты?

– Угу, – буркнул Руссун. Они во второй раз вытащили его из дома, и уже стало ясно, что он не из болтливых. Темсу это не расстраивало: он любил молчаливых людей.

– Как только мы получим его подпись, приступай к подсчетам. После этого можешь уйти. Это завещание нашего тора?

Руссун кивнул и поднял свиток, чтобы Темса мог на него взглянуть.

– И документы на передачу всего, что он доверил банкам. То немногое, что там лежит.