Гонка за смертью

– Императору плевать на город! – завопила Сизин. Собравшиеся удивленно зашептались – как она и рассчитывала. – Император сошел с ума!

Зады придворных снова коснулись сидений.

– Все вы так думаете, верно? Об этом перешептываетесь? Ну так вот, сереки, когда я читаю эти слова, то думаю о том же. Я спрашиваю себя: почему он не прислушивается к мольбам дочери, сереков и своего города? И я вспоминаю – почему!

Бун, который все еще стоял, прижимая руки к золотым цепям, заговорил    первым.

– Пожалуйста, поясните свою мысль, ваше высочество.

Для пущего эффекта Сизин вздохнула. Эту речь она уже давно отрепетировала, стоя перед полированными зеркалами.

– Все просто! Очевидно, что разум императора занят делами, которые находятся далеко за пределами нашего понимания. Я считаю, что это не отсутствие интереса и не безумие, а вера – вера в нас. Его императорское величество поручает нам, своим родственникам и советникам, сохранить этот великий город, пока он, наш монарх, занимается расширением границ государства. Императрица не покинула бы нас так внезапно, если бы не знала, что мы сможем говорить от имени императора. Мы же не хотим опозорить нашего правителя – верно, сереки двора?

По огромному залу пронеслось оглушительное «НЕТ!». Они прекрасно поняли Сизин. Они чувствовали, что расклад сил меняется, и по глупости решили, что власть сама плывет к ним в руки. Сизин подавила в себе желание улыбнуться. Она твердо вознамерилась играть роль верной сторонницы императора, которая неохотно, но все-таки выполняет его повеление.

– Тогда пусть Облачный двор исполнит свой долг и изложит свое мнение! Расскажите мне о том, что желают ваши районы, и я прослежу за тем, чтобы воля императора была исполнена незамедлительно. Серек Бун, ты, несомненно, хочешь что-то предложить?

Она решила дать право первого выбора ему. За это несносная тень улыбнулась ей.

– Ваше высочество, больше всего нас тревожат недавние исчезновения. Всего пропали четверо, притом двое – за последнюю неделю. Торы и талы стали пугливыми, и то же самое станет с придворными, если подобные случаи продолжатся. Мы должны поддерживать порядок в городе.

Сизин была готова расхохотаться. Все знали, что в Араксе никакого порядка нет. Бун говорил не о порядке, а о власти. Четверо аристократов умерли, их половины монет пропали, но никаких официальных заявлений на этот счет не поступило. По городу ползли слухи: похоже, что в игру вступил новый игрок, которому плевать на правила – даже на те немногие и нелепые правила, которых придерживалась знать.

– А что скажут остальные?

Сизин открыла дебаты, и на нее немедленно обрушился поток слухов.

– Охранники тал Урмы сказали, что она умерла во сне, и ее заколдовал какой-то дальний родственник. Ее имуществом теперь управляет он.

– Какое совпадение!

– Говорят, что Мерлек просто «оступился». Вы можете в это поверить?! Его тени уже исчезли! Его башня опустела!

– Да это же преступление!

– По-моему, тут замешаны наглые душекрады.

– Но один ли преступник или их несколько?

Сизин подняла руки.

– Я поручу Палате Кодекса и дознавателям камерария Ребена немедленно расследовать их гибель. По приказу императора.

– А как же Никс? – спросила молодая женщина, одна из немногих свободных теней при дворе. Ее длинные волосы развевались, словно она плыла под водой.

Будущая императрица покачала головой.

– Серек Хамаэль, мы, как и обещали, повысили цены на услуги никситов. О так называемой засухе можешь больше не беспокоиться.

Похоже, они все-таки о ней беспокоились. Еще целый час Облачный двор высказывал ей свои требования: каждый стремился высказаться и заявить о своих потребностях. Это была пытка словами, но результат того стоил. Одним Сизин раздавала обещания, других в чем-то заверяла. Когда же им наконец надоело блеять и скулить, она распрощалась с ними. Придворные, уверенно улыбаясь и довольно перешептываясь, вышли из зала – все, кроме серека Буна: он спустился по высокой мраморной лестнице и, сложив руки за спиной, направился к Сизин. Лицо его приняло серьезное выражение. Охраны у него не было: в зал допускались только члены семьи императора и гвардейцы.

Группа солдат двинулась вперед и выставила копья, преграждая ему путь. Все они были тенями, порабощенными ее отцом. Исходивший от них ветерок холодил ей ноги.

Бун низко поклонился.

– Ваше высочество.

– Аудиенция окончена, серек. Ты переходишь все границы.

Она могла бы приказать охране проткнуть его, и никто бы не оспорил этот приказ.

– Разрешите… – Бун поднял палец, и Сизин заметила, что несколько сереков задержались на балконе и невозмутимо наблюдали за происходящим. Когда Бун смотрел на нее, в его глазах играли голубые искры. – Должен сказать, что вы отлично играете.

Сизин вскинула голову.

– Ты обвиняешь меня в том, что я веду какую-то игру?

Бун усмехнулся.