Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии

В феврале 1943 года, когда стало очевидно, что немцы потерпели поражение в Сталинградской битве, посол Японии в Москве Наотакэ Сато призвал японское правительство улучшить отношения с СССР за счет отказа от нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине и заключения соглашения о рыбной ловле. В апреле 1943 года министром иностранных дел стал ветеран японской дипломатии Мамору Сигэмицу, решивший последовать рекомендациям Сато. Назначение Сигэмицу имело важнейшие последствия для будущих дипломатических маневров, целью которых было заключение мира. Министр – хранитель печати и самый близкий советник Хирохито маркиз Коити Кидо был старым другом Сигэмицу, и вместе они стали вынашивать тайные планы завершения войны [Morishima 1975: 164; Lensen 1972: 108–109]. Однако, зная, что Хирохито по-прежнему доверяет Тодзё и проводимой им военной политике, Кидо не спешил организовывать встречу дзюсинов (коллегия бывших премьер-министров Японии) с императором.

19 июня на Совместном совещании была утверждена новая политика в отношении Советского Союза. Теперь она была направлена на то, чтобы «поддерживать мир между Японией и СССР» и «заставить СССР строго придерживаться пакта о нейтралитете». Для этого Япония выразила готовность передать Советскому Союзу нефтяные и угольные концессии на Северном Сахалине, выполнив наконец обещание, которое Мацуока дал Сталину еще до заключения этого пакта. Переговоры начались в июне 1943 года.

Задачей-минимум было удержать Советский Союз от вступления в войну с Японией, а при удачном развитии событий наладить с Москвой более продуктивные и доверительные отношения. СССР начал занимать в японской военной и внешней политике центральное место. 10 сентября Сигэмицу поручил Сато прозондировать почву на предмет возможности отправки в Москву чрезвычайного и полномочного посла, который передал был пожелания японской стороны установить более теплые отношения между странами. Однако, как и предсказывал Сато, Молотов ответил на это, что СССР не готов принять такого посла: не только потому, что цель его визита была бы не вполне ясна, но и из-за того, что этот визит был бы расценен как попытка Токио выступить посредником в заключении мира между СССР и Германией. 25 сентября на Специальном совещании были приняты «Основы будущей военной доктрины», в которых нейтралитет Советского Союза был объявлен непременным условием продолжения войны с США и Великобританией. Японское правительство перешло к политике умиротворения [Shusen shiroku 1977,1: 77–94][13]. Ситуация изменилась на 180 градусов. Теперь уже СССР ждал, когда спелая хурма упадет на землю к его ногам.

Кремль быстро приостановил переговоры о сахалинских концессиях и правах на вылов рыбы, когда японский флот захватил три судна под советскими флагами, на которых находился груз, отправленный по ленд-лизу Хотя правительство и Совместное совещание сознавали, что поставки по ленд-лизу являются пустяком по сравнению с необходимостью улучшения отношений с Советским Союзом, они не могли оперативно решить разногласия по этому вопросу с Генштабом военно-морского флота. Москва воспользовалась этим инцидентом для того, чтобы бессрочно заморозить отношения с Японией. К тому моменту, когда в ноябре ситуация с захватом советских судов была разрешена, СССР уже принял участие в Московской конференции министров иностранных дел и Тегеранской конференции, укрепив свои связи с союзниками по антигитлеровской коалиции. Переговоры по сахалинским концессиям и соглашению о рыболовстве возобновились в ноябре 1943 года, но завершились только в марте 1944-го. Япония потеряла на этом девять драгоценных месяцев [Morishima 1975: 172–173, 175–177; Lensen 1972: 61–73, 78-104].

Рузвельт требует безоговорочной капитуляции

В январе 1943 года на пресс-конференции в Касабланке Рузвельт объявил, что союзники будут требовать безоговорочной капитуляции стран «оси» [Villa 1976: 70][14]. Само понятие «безоговорочная капитуляция» возникло отчасти благодаря полученному после Первой мировой войны опыту, когда было заключено перемирие и поражение Германии породило теорию заговора, получившую название «удар ножом в спину», отчасти из-за желания выкорчевать фашизм, нацизм и милитаризм, а отчасти для того, чтобы теснее сплотить участников антигитлеровской коалиции. Под безоговорочной капитуляцией Рузвельт понимал не только собственно военную капитуляцию, но и уничтожение философии, сделавшей возможными милитаризм и территориальную экспансию. Более того, победитель получал право диктовать свою волю побежденным до тех пор, пока «миролюбивые» нации не будут полностью убеждены, что поверженный противник не представляет более угрозы их мирному существованию. По словам Уинстона Черчилля, безоговорочная капитуляция означала, что победители получали полную свободу действий в отношении проигравших. Он также добавил, что на капитулировавшего противника не будет распространяться Атлантическая хартия [lokibe 1985, 1: 110–128].