Гонки на выживание

– В мемуарах! – насмешливо фыркнул Даниэль. – Нет уж, Котом он был, Котом и останется. Если я сейчас начну менять ему имя, это лишь собьет его с толку. Взгляни на него – хотел бы я, чтобы Али его увидела! Она могла бы сделать для меня набросок.

– По крайней мере тогда у нас появится шанс ее увидеть, – Фанни выпустила колечко дыма. – Вот уже в третий раз, – правда, Дэн? – наши приглашения приходятся как раз на тот момент, когда Александра работает над каким-то срочным заказом. Разве она совсем перестала есть, Андреас? Или предпочитает только кухню своего мужа?

Глаза Андреаса потемнели.

– В следующий раз, Дэн, – продолжала Фанни, не обращая на него внимания, – тебе придется нажать на все кнопки и обнаружить «окно» в рабочем расписании Александры. Бывают же и у нее перерывы?

– Замолчи, Фанни, – кротко посоветовал Даниэль.

Опираясь подбородком на руку, она продолжала задумчиво следить, как Андреас поглаживает кошачью шерстку.

* * *

Александра еще не спала, уютно свернувшись под одеялом.

– Включи свет, дорогой, я не сплю.

Андреас включил свет в гардеробной и открыл дверь.

– Я тебя разбудил? Извини.

Швырнув галстук на стул, он подошел к кровати с ее стороны, наклонился и поцеловал ее в губы.

– Ничего страшного, я все равно не могла уснуть. Хорошо провел вечер?

– М-м-м… неплохо.

– Серьезный мужской разговор? Как поживает Дэн?

Андреас сбросил башмаки и спрятал их в стенной шкаф.

– Прекрасно. Передает тебе привет. – Он вышел в гардеробную и прошел через нее в ванную.

– Ты пригласил его на обед? – громко спросила Александра ему вслед, но он не ответил, а через минуту до нее донеслись звуки воды, льющейся в душе.

Когда он вышел, обернувшись полотенцем вокруг пояса, на его лице играла смущенная улыбка.

– Вот врут люди, когда советуют принять холодный душ! Мне ни капельки не помогло, я ужасно тебя хочу. Как ты? Очень устала?

– Я же тебе говорила: начинаю только на следующей неделе. – Она скорчила рожицу. – Сказать тебе по правде, Алессандро, я жутко нервничаю. Эта работа меня просто пугает. Уж лучше бы она не была так красива.

– Ты рисовала красивых женщин дюжинами.

– Но не таких, как Одри Хэпберн. – Александра села и выдвинула ящик столика возле кровати. – Взгляни на них! – Она помахала у него перед носом пачкой фотографий. – Трудно будет удержаться от слащавости.

Андреас отобрал у нее фотографии и решительным жестом спрятал их обратно в ящик.

– Все будет прекрасно, как только ты с ней встретишься. – Он с улыбкой присел на край кровати и взял ее за руку.

– Ты пригласил Дэна?

Андреас щелкнул пальцами и тихонько выругался.

– Забыл! Прости, любовь моя, я собирался, но совершенно забыл. Я ему позвоню на днях, обещаю.

– Ладно, – вздохнула она и легла, натянув одеяло до подбородка.

Андреас опять протянул руку и наклонился, чтобы ее поцеловать, но Александра отвернулась.

– Ты все еще мокрый, – прошептала она и закрыла глаза. – Спокойной ночи.

Онфлер, Франция. 1983 год

33

…Все мы процветали.

Андреас прислушался к совету Дэна и открыл второй ресторан в Вашингтоне. К лету 1964 года мы планировали открытие еще двух подразделений «Алессандро» – в Париже и в Цюрихе.

В октябре и в начале ноября я провела три чудесных недели с Одри Хэпберн и Мелом Феррером в Бель-Эйре, а после этого я полетела в Лондон для заключения своего первого договора на королевский портрет.

Компания «Харпер и Стоун» тоже процветала. Пока Фанни курсировала на реактивном самолете между Старым и Новым Светом, Дэн нанял новых служащих, а сам начал делать вылазки на Западное побережье для составления путеводителя по Калифорнии. Нью-Йорк продолжал ткать свою волшебную паутину, все крепче привязывая нас к лестнице, ведущей на вершину успеха. И мы поднимались все выше и выше, каждый своим путем. Каждого из нас толкали вперед свои, особые силы, каждого вели свои причины. «Весь фокус, – сказала однажды Фанни Дэну, – состоит в том, что скучно карабкаться все выше и выше, если нет возможности, достигнув высокогорного плато, остановиться и с удовольствием сделать несколько глубоких вздохов».

К концу ноября того года все мы вместе с остальным миром достигли очередного плато и замерли, не шевелясь и не дыша, когда президент отправился в Даллас, а Ли Харви Освальд превратил национальный гимн в реквием.

Дэн остался дома, снял с полки свой любимый сборник афоризмов, читал Еврипида, Омара Хайяма и Ф. Скотта Фицджеральда, но ничего утешительного так и не нашел. Андреас отправился в Уоткинс-Глен, взял напрокат «Лотос-Клаймэкс» и начал гонять его по автодрому, которому через две недели предстояло стать ареной шестого чемпионата США, но добился лишь того, что позвоночник и ноги у него свело судорогой. Фанни открыла контору, хотя день был выходной, и просидела там десять часов подряд, просматривая старые бумаги и высиживая новые идеи. Когда она вышла на улицу в три часа ночи, уже продавались воскресные утренние газеты, и кругом было полно народу. Жители Нью-Йорка с потемневшими от горя лицами, многие еще с непросохшими слезами, вчитывались в мелкий газетный шрифт и всматривались в фотографии.