Гонки по лабиринту

Андрей повел машину вверх по грунтовке от главного шоссе, мимо небольшой группы зданий, где содержались женщины-заключенные, к голой грязной парковке, примыкающей к коллекции зданий из шлакоблоков за высоким сетчатым забором, окружавшим тюрьму. Он припарковал машину перед магазином, обслуживавшим тюремных охранников, некоторые из которых пили воду в проходе между зданиями с бетонным полом, прислонив деревянные стулья с прямыми спинками к оштукатуренной стене. Две рослые черно-белые свиньи рылись в камнях перед входом и дрались из-за картофельной и яблочной кожуры, которую охранники выбросили на солнце. Запах навоза доносился из подворотни, где бродячие свиньи оставили несколько капель своего помета, которые мужчины не потрудились выбросить в грязь.

Андрей запер машину, кивнул людям в тени и начал спускаться по небольшому склону к воротам. Солнце заливало четырехметровый бетонный забор, образовывавший внешний периметр тюрьмы, который был обнесен двумя рядам колючей проволоки и упорно сопротивлялся жарким волнам.

Когда Шальнев приблизился к караульному помещению по другую сторону потрепанной трубы и цепных ворот, снова где-то вдалеке послышались выстрелы. Повсеместное присутствие войны было реальностью в ДНР, к которой Андрей не мог привыкнуть. Ему казалось, что это было еще одним резким вторжением в повседневную жизнь местного населения, которая принимала ежедневные боевые действия так же легко, как если бы речь шла о пластиковой таре и одноразовых шприцах. От этого его передернуло.

- Добрый день, - Сказал Шальнев, останавливаясь у ворот.

Лейтенант, старший по возрасту и званию и самый низкорослый из шести охранников, отдыхавших под навесом, подошел к сетчатым воротам. Он ничего не сказал, но улыбнулся и кивнул, ожидая объяснений Шальнева.

- Я пришел к капитану Борзюку, - сказал Шальнев. Он вытащил свой паспорт и протянул его через отверстие в стене. Лейтенант взглянул на паспорт, его глаза бегло скользнули по нему, а вот удостоверение частного детектива было чем-то другим, скорее идентификация "сил безопасности" и требовала уважения. Он деловито кивнул.

- Минуту, - сказал он, показывая крошечный промежуток времени между большим и указательным пальцами. Он зашел в специальную кабинку и снял телефонную трубку. Шальнев посмотрел на остальных охранников. Двое из них не обращали на него внимания, один изучал его с немигающей наглостью, а двое других отводили глаза, когда он смотрел на них. Все они были вооружены. Все они, вероятно, были из местных.

Лейтенант быстро вышел из кабинки, и один из охранников, находившийся достаточно близко, чтобы подслушать его разговор, вскочил и пошел впереди него к воротам, открывая шлагбаум.

- Прошу, - сказал лейтенант. Он протянул паспорт и удостоверение Шальнева угрюмому человеку, который сидел за маленьким столиком с компьютером перед ним, и который старательно записал номера паспорта и удостоверения Андрея, которые затем положил в картонную коробку для обуви на хранение до возвращения Андрея. Он вбил резиновый штамп в чернильную подушечку и вдавил его в листок пропуска Шальнева, а затем Андрей повернулся и поднял руки, чтобы позволить другому охраннику провести поверхностный обыск.

- Прошу, - повторил лейтенант, и Шальнев снова вышел на солнце и направился через двор к административному зданию.

Калининская ИК выглядела почти пустынной по сравнению с теми днями, когда она была переполнена. Андрей допрашивал крымчанина здесь, и условия были настолько отвратительными, что даже охранники стыдились этого. Теперь население было так резко сокращено - что Андрей мог сказать это еще до того, как вошел за стены - что насыщенная атмосфера базара исчезла. Гул голосов не доносился до голого переднего двора. Это место не ощетинилось вооруженной охраной.

Он вышел на выложенный плиткой двор перед зданием администрации, прошел мимо флагштока и вошел в одноэтажное здание. В помещении было тихо. В фойе не было никакой мебели, только один глиняный горшок с единственным тощим резиновым растением с несколькими пожелтевшими листьями. Приемная слева от него была пуста, и несколько заключенных с минимальным уровнем безопасности ходили, толкая тряпичные швабры вверх и вниз по коротким коридорам, которые вели к полудюжине кабинетов. Знаков было немного, и он не увидел никого, кто мог бы быть членом административного персонала.

Но Андрей знал, куда он идет. Он свернул в коридор направо и пошел вдоль бледно - зеленых кафельных стен мимо распахнутых дверей в пустые кабинеты. Здесь не работал кондиционер, и окна без ширм позволяли мухам бродить по тенистым коридорам, словно это было заброшенное здание. В конце коридора слева была полузакрытая дверь.

- Я слышу тебя, Андрей Шальнев, - произнес голос, когда Андрей приблизился. - заходи, приятель.

Шальнев вошел, когда Эдуард Борзюк скрестил ноги на подоконнике открытого окна и встал, вынимая сигарету изо рта левой рукой и широко улыбаясь, протягивая правую для рукопожатия.