Гонщики кампуса. Бойфренд из книг

Я много ему наговорила за эти пять минут, но кажется, зашла далеко. – Слишком далеко, – донесся до меня тихий голос.

– Ты издеваешься надо мной? С тобой мне лучше, чем с кем бы то ни было. Зачем ты так, черт возьми? Я ведь не прошу тебя выйти за меня и родить троих детей!

– Мне не нужен парень! Ты мне не нужен!

Поправочка: вот теперь точно точка невозврата.

– Ах!

До этого он успел сказать миллион вещей, но теперь это простое «Ах» эффективнее всего остального. Он холодно отходит, освобождая мне путь, обхожу его, не прислушиваясь к тому, что бушует внутри. Оставляю его позади и бегу на главную улицу, приказывая своим эмоциям сосредоточиться на главном. Похоже, это работает, теперь в моей голове пустота.

Следующие три часа пролетают незаметно. И вот уже Грейсон встречает меня на автобусной остановке, но я едва слышу, что он мне рассказывает. Он еще не заглушил двигатель, а я уже стою на тротуаре перед своим домом.

Подхожу ко входной двери. Она открыта, и запах гари проникает в мои ноздри. Перепрыгиваю через сумки, нога натыкается на стопку листовок, но за последние два года у меня уже выработались рефлексы: миную косяк, в котором раньше располагалась дверь в гостиную, хочется закричать, но из моего рта вырывается только сдавленный писк. Все хуже, чем я полагала. Хуже, чем все, что она могла сделать до сих пор. Не говоря уже о черных пятнах на задней стене.

– Я не знала, что ты придешь.

Голос матери заставляет выбросить из головы ужас увиденного. Она сидит на диване, прижав колени к груди. Не могу ничего сказать, просто смотрю. Она выглядит как сумасшедшая посреди сотворенного ею хаоса. Откуда все это? Я ведь не так уж давно здесь была. Целая куча банок, картонных коробок, пластиковых ящиков и мусора… Хочется закричать, убежать отсюда и никогда больше не приходить.

– Что ты наделала? – с трудом формулирую я, оборачиваясь вокруг.

– Я не знаю, что…

– Что ты наделала? – повторяю я так громко, что она вздрагивает.

Она заходится в рыданиях, но сейчас у меня больше нет сострадания. Она измотала всю мою душу, она похоронила ее под этим самым хламом.

– Это должно прекратиться.

– Кэрри, я…

– Это невозможно! – снова прерываю я. – Ты опасна!

– Это из-за свечи, – пытается защититься она.

– Нет, мама! Вот это дерьмо и загорелось!

С силой ударяю ближайшую кучу бумаг, потом еще и еще. Это не поможет, но мне становится немного легче. До сих пор я всегда действовала одинаково: молча избавлялась от всего, выбрасывала, не реагируя, убирала, не думая. Но больше не могу. Не знаю, что изменилось. В пожаре ли дело или в чем-то еще, но я не могу сдерживать рвотные позывы. У меня была надежда, что она просто хандрила, что она когда-нибудь придет в себя, но ничего не менялось.

Поднимаюсь наверх. Я переполнена эмоциями, и лестница злобно скрипит у меня под ногами. С размаху открываю дверь своей комнаты, хватаю телефон и начинаю набирать сообщение отцу. Пальцы стучат без остановки, никаких знаков препинания, просто поток злобных фраз.

Когда чувствую, что довольно, стираю все и просто смотрю на экран мобильника. Затем оглядываюсь по сторонам. Это единственная уцелевшая комната во всем доме, но я вижу, что мое отсутствие в последние несколько недель дало о себе знать. Не могу видеть, как она тоже постепенно заполняется хламом. Повсюду валяются еще не вскрытые посылки.

Хватаю все, что попадается под руку, и бросаю вниз по лестнице, не беспокоясь о соседях, которые наверняка слышат этот грохот. Захлопываю дверь, и, когда спина скользит по створке, меня охватывает поток противоречивых мыслей, которые, похоже, даже не мои. Обнаруживаю, что балансирую между двумя личностями, которых едва узнаю, пока тишина не проливает свет на то, что я убиваю себя. Думаю о единственном человеке, которого я бы предпочла никогда не встречать и который мне внезапно понадобился. О том, кто пугает меня, потому что заставляет задуматься над тем, кем бы я стала, если бы позволила нашим отношениям развиваться, и потому, что я одновременно пытаюсь представить свою повседневную жизнь без него сейчас, когда уже оттолкнула его. Почему он оказался не такой придурок, как я ожидала? Почему он такой веселый и добрый, и почему я ему так внезапно понравилась? Потом я снова увидела себя, выплевывающей на него все эти ужасы, ни одного слова из которых не было правдой, только страх был искренним. Тут же со всех сторон меня обступает сожаление. Я просто нашла себе оправдание, чтобы сбежать.

– Ты достойная дочь своего отца, – обращаюсь я к самой себе, примеряя на себя все слова, которые он мог прокричать моей матери, пытаясь объяснить свой уход.

Истерический смех вырывается из меня, когда внезапно приходит осознание, что я – адская смесь характеров моих родителей. Чувствую, как дыхание учащается, и нарастает приступ тревоги. Он не первый, но с начала учебного года я их еще не испытывала.