Good Again (СИ)

— Тсс… — предупредил он, схватив меня за лицо рукой, чтобы заставить меня посмотреть на него. — Я собираюсь выебать из тебя все мысли о Гейле без остатка, — прошипел он, прежде чем грубо впиться в меня губами, а потом выпустил мой подбородок, чтобы дать мне короткую пощёчину, от которой все мои мысли разлетелись на все четыре стороны. Его действия возмутили меня и они же еще жарче разожгли огонь, который полыхал внизу моего живота.

У меня перехватило дыхание, когда он потянулся вниз и ущипнул мой клитор. Не погладил круговым движением, не потер его, а умудрился схватить этот крошечный комочек нервных окончаний большим и указательным пальцами и именно что ущипнуть. Улыбка на его лице, когда я заорала от равно сладострастного и болезненного ощущения, выражала одну беспримесную похоть, и я вскоре кончила так сильно, что позабыла и о его охморе, и о его глазах, и о Гейле, потерявшись в жестоких корчах освобождения, спусковым крючком которого стало его такое вот со мною обращение. Я развалилась на кусочки в результате его агрессии и, что самое ужасное, наслаждалась каждой секундой происходящего.

- Пит! — кричала я снова и снова, и он, в конце концов, выпустил мои руки, чтобы обрести рычаг, который был ему нужен, чтобы бешено молотя по мне бедрами, закончить то, что он начал. Я подумывала о том, чтобы сбежать, начать сопротивляться, но мое тело меня предало, и я не просто не вырывалась, но даже упивалась его над собою властью, полным господством. И я все еще пытаясь решить для себя, что же это все говорит обо мне, что это говорит о нас обоих, позволила ему заездить себя до следующего дикого оргазма, в который мы рухнули вместе, свалившись в безумную кучу от изнеможения. Пит лежал рядом, тяжело дыша мне в плечо, его кожа вся блестела от пота. Когда я повернулась к нему лицом, он взглянул на меня полусонно, и взгляд его сверкнул прежней, небесной синевой, прежде чем его веки затрепетали, сомкнулись, и он погрузился в сон.

Я лежала в постели совершенно ошеломленная, пытаясь осмыслить что же только что между нами произошло.

***

Когда он проснулся на исходе утра, я уже хлопотала внизу, приняв душ и натянув на себя теплый свитер и штаны. Растопила камин в гостиной, чтобы выгнать из дома промозглый холод, и принялась крошить сосиски и колоть яйца на шипящую маслом сковороду. Я могла бы просто включить обогреватель, но даже сейчас не вполне доверяла тем хитроумным устройствам, создающим комфорт, которыми напичкал дом Капитолий, не желая от них полностью зависеть. В любом случае, треск горящих поленьев успокаивал мои растрепанные нервы, и мысли носились в моей голове по кругу, со скоростью штормового ветра, но найти ответа на свои вопросы я так и не могла. Вскоре я услышала, как наверху шумно завозился Пит, и я чуть было не выронила чашку, которую держала в руках. Схватившись за край столешницы, я шумно втянула в себя воздух. Пит не давал мне повода себя опасаться. Он был лишь немного более… пылким, наверное, … чем обычно, но он не причинил мне боли, во всяком случае не так, чтобы я стала возражать.

Я пыталась уговорить себя не поддаваться панике, рассматривать ситуацию такой, какая она есть, но, когда он появился на пороге кухни, голова его была виновато опущена. Ему было стыдно. Моё беспокойство тут же забылось, я покачала головой и решительно шагнула к нему. Он стал бы терзаться еще больше, заметь он мой невольный страх, так что я бросилась к нему, раскрыв объятья, и обхватила за шею. Такой уж была теперь наша с ним реальность, и мне пришлось активно соображать, как жить в ней дальше.

— Китнисс, — простонал он, прижимая меня к себе.

— Что такое? — замурчала я ему на ухо. — Что не так?

— Прошлой ночью… — выдавил он.

— Все было удивительно, — вздохнула я, потому что так оно и было. Именно такой она и была. В извращенном, нездоровом смысле, от этого срывало крышу и болело все тело, ведь он меня здорово измочалил, но меня одолевало чувство, что мне подходит то, что творилось между нами. Хотя в нашем сексе и была сегодня тьма противоречий.

— Я тебя ударил, — сказал он.

— Да, несколько раз.

— Я так приревновал… — сказал он мне куда-то в волосы.

— Знаю, — я отстранилась, чтобы взглянуть на него. — Но тебе не следовало этого делать. Я люблю только тебя.

Руки Пит бессильно упали, как плети.

— Умом я это понимаю, — он постучал пальцем себя по голове. — тут никаких вопросов. Но здесь, — и он указал на сердце. — все по-другому. Там, в Капитолии, они такое делали, такое мне показывали… — он вздрогнул, и мое сердце облилось кровью оттого, что он из-за меня перенес. — Стоит мне только вообразить, что он может явиться и уговорить тебя вернуться к нему…

— Этого не будет! — воскликнула я.

— Я знаю! — ответил Пит с тем же ожесточением. — Но я не могу убедить в этом некоторую часть своего сознания.

Мне оставалось лишь со вздохом отправить этот момент в категорию других неразрешенных вопросов моей жизни, и вместо того, чтобы ломать над ним голову дальше, заняться завтраком. Пока мы ели, я смогла наконец произнести вслух то, что не давало мне покоя.