Good Again (СИ)

Особенно тяжкими наши ночи стали после того, как в вечерних новостях мы с ним увидели как герой революции Гейл Хоторн, ныне Министр Обороны, инспектирует Дистрикты и говорит на камеру как продвигается реконструкция нашей великой страны, что «важнейшим приоритетом для правительства являются безопасность и благополучие граждан Панема». Пока шла трансляция, у Пита был такой вид, будто он проглотил здоровенный кактус. И это стало последней каплей в ту изнурительную неделю. Мы были оба так измотаны, и эмоционально, и физически, что по вечерам с трудом могли что-нибудь запихнуть в себя из еды, быстро помыться и сразу отправиться на боковую.

Так что я была удивлена, когда посреди ночи, или, может, рано-рано утром, почувствовала сквозь сон, что на мою спину и плечи обрушился дождь нежных поцелуев. И так было приятно просыпаться от этого изысканного ощущения, что меньше всего мне хотелось, чтобы оно исчезло. Когда я повернулась к нему, то едва различила в сумерках лицо Пита, а его руки переползли на мои бедра стали ласково их гладить.

— Прости, что разбудил, — произнес он странным голосом, чуть-чуть насмешливо, как будто вовсе не сожалел об этом. И, не дожидаясь моего ответа, он впился поцелуем мне в губы, завладел моим ртом и подмял меня под себя. Сонно проведя руками по его горячей коже, я запустила ему в спину ногти, и наши языки сплелись в страстном танце. То, как он дернулся от моего жеста, заставило меня еще раз провести ему по спине ногтями, опасаясь даже, что потом останутся красные полосы. Его рот побежал в лихорадочном безумии по моей шее, прихватывая ее, посасывая, и каждый сантиметр кожи уже горел от его сладостного натиска, и легкие уколы боли от того, как его губы терзали мою плоть, у меня уже болезненно пульсировало внизу живота.

Он покрывал этими жаркими, липкими поцелуями мою шею и грудь, пока не добрался до нежного пика, который тоже уже налился сладкой болью, и не атаковал его, посасывая его, а потом и второй. И одобрительно застонал, чувствуя, что у него во рту сосок еще больше заостряется, твердеет, и наградил его небольшим укусом, от которого я выгнулась под ним всем телом. Жадные прикосновения губ и зубов вскоре спустились мне на живот, щипки и колючие поцелуи сопровождали его атаку на меня, пока он не забрался в местечко промеж ног. Когда я посмотрела вниз и встретилась с ним глазами, то в утренних сумерках различила, что это были уже не нежно-голубые очи моего возлюбленного, но темные как ночь зрачки того, другого, который обитал внутри Пита, порой пылая ненавистью и желая меня истязать. Дикий взгляд необузданного зверя и голодная ухмылка на распухших губах.

Мое сердце заскакало, как с цепи сорвалось. Меня должен был напугать жадный блеск в этих глазах, интенсивность того взгляда собственника, каким он на меня смотрел, раздвигая мои складки, забавляясь со мной. Когда в меня вторглись его пальцы, толкаясь в меня, я должна была попытаться бежать, ведь знала, что играю с огнем, но где-то глубоко внутри я признавалась себе, что хочу и такого Пита тоже. Такого, кто иногда сгибал меня и брал то, что ему было нужно. Того, что щипал меня, кусал, шлепал по бедрам, до боли раздвигал ноги, дергал за волосы и впивался пальцами в кожу. Мне этого хотелось и я призналась в этом наконец себе, и отбросила страх и внутренний трепет. Резко села и крепко поцеловала его в губы, не отводя взгляда от этих бездонных озер черноты, благодарная задернутым шторам за то, что комната погружена в полумрак, за то, что мы пребываем сейчас в затемненном, ином, отгороженном от нашей обычной жизни мире. Я знала, что-то, что творилось меж нами сейчас не выдержало бы яркого света дня.

— Я люблю тебя. Я — твоя. Делай, что хочешь, — прошептала я.

Его глаза слегка сузились, скосились на меня.

— Знаю. И сделаю. — и он резко опрокинул мня на постель и потащил за колени, пока мой зад не оказался на краю матраса. Он опустился на колени и зарылся лицом у меня между ног — только так и можно было описать то, что он делал носом, губами, зубами, подбородком. Я ощущала бархатное тепло его языка везде, и я обратилась в стонущую массу распаленной плоти, и его имя оглашало стылый воздух. Я жестко кончила от прикосновения его рта, потом еще раз — вокруг его пальцев, пока он прикусывал нежную кожу на внутренней поверхности моих бедер, пока я больше была не в силах свести ноги вместе.