Гопакиада

Если кто-то из вас, любезные мои читатели, подумал, что крах «пламенного наркома» означал и завершение украинизации, то не надейтесь. Совсем наоборот. Ситуацию подали как эксцесс, спровоцированный амбициозным бюрократом, а недовольным активистам, которых снизу доверху было очень много, бросили целую горсть косточек. Кагановича, выждав для приличия месяц-другой, отозвали в Москву (правда, с повышением, но «шумскисты», исступленно писавшие «телеги» в ЦК, были и этому рады). На смену приехал Станислав Косиор (правда, тоже «инородец», но все-таки не какой-нибудь лазарь моисеевич, а целый поляк, что было не так обидно). Наркомом же просвещения вместо изгнанника сделали Николая Скрыпника, личного друга покойного Ильича и крупного — куда выше рангом, чем Хвылевой, — чекиста, прославившегося фразой: «Мы отрицаем какое-либо право буржуазии на моральный протест против расстрелов, которые проводит ЧК», а к тому же и старого большевика, так что пенять на «эсеровские перегибы» было уже не с руки. И «новая метла», до того, кстати, успевшая побыть наркомом внутренних дел и генеральным прокурором УССР, увлеченно продолжила процесс.

Скажем, в Одессе, куда не очень любили ездить даже «комиссии Шумского» и где учащихся-украинцев всего (включая русскоязычных) было менее трети, всего за два месяца «украинизировали» 100 % школ. Русский театр упразднили как явление. В Одесской опере знаменитый тенор Нил Топчий (с его собственных слов) исполнял арию Ленского на «прогрессивном языке» под гомерический хохот публики. Большие и не очень русскоязычные газеты остались на птичьих правах только в той же Одессе, да еще по одной в Сталино и Мариуполе.

Объявив своей целью «добиться передачи в состав Украины всех территорий СССР, где компактно живут украинцы», Скрыпник принялся рассылать по Кубани, Северному Кавказу, Казахстану и Дальнему Востоку бригады «просветителей», учреждавших украинские школы, театры, газеты, — на предмет грядущего воссоединения, «пробить» которое Скрыпник, имевший колоссальные связи, всерьез рассчитывал.

Впрочем, громадье планов бывшего чекиста и прокурора грезами о воссоединении не ограничивалось. Ни в коей мере. В 1928-м не где-нибудь, а в журнале «Большевик Украины», центральном органе ЦК КП(б)У (официоз выше некуда), появилась статья близкого к телу экономиста М. Волобуева «К проблеме Украинской экономики», где утверждалось, что, поскольку при царизме русские колонизаторы нагло грабили украинские ресурсы, теперь РСФСР обязана «компенсировать» УССР все отнятое за века «беспощадного гнета». Как? Очень просто. Вполне достаточно, утверждал автор, во-первых, санкционировать «территориальное расширение Украины за счет развитых в промышленном отношении областей, в том числе с нею не граничащих», а во-вторых, признать право Украины «на развитие в своих обособленных природных национально-экономических границах, продавая свою продукцию РСФСР и ЗФСР по естественным ценам». Идея была так красива, что из Москвы даже прикрикнули.

Зато принятие в 1927-м Всеукраинской конференцией правописания т. н. «харкiвського правопису» aka «скрипникiвка», главной особенностью которого (что и по сей день бросается в глаза) было очевидное стремление авторов максимально оторвать украинский язык от русского, встретили вполне спокойно. Не глядя, что энтузиасты-реформаторы, упразднив «е» в пользу «о йотированного» (типа, нам от москаля Карамзина подачек не надо) и введя «г фрикативное», на том не угомонились, а принялись «латинизировать» и графику букв, стараясь как можно дальше развести «новий правопис» с кириллицей. Между прочим, нынешняя канадская и прочая диЯспора, произношением и «особыми» буквами подчеркивая свою «украинскость», пользуется именно подарком убежденного «коммуняки» Скрыпника. Но это так, к слову.