Гопакиада

Всех, однако, не перевешаешь и не переколешь, кого-то и доставляли по месту назначения. Поскольку же тюрьмы не резиновые, а задержанных только во Львове к 28 августа 1914 года оказалось свыше 2000 голов, по приказу Вены были созданы первые в Европе концентрационные лагеря — «перевалочный» Терезин (Чехия) и «лютейший застенок» Талергоф (Штирия) — пустырь, огражденный колючей проволокой, куда переправляли самых «неисправимых». А таких было много. Если первая партия «русофилов», пригнанная в Талергоф 4 сентября 1914 года, составляла 70 голов, то уже 9 ноября, согласно рапорту фельдмаршала Шлеера, в лагере находились 5700 заключенных в возрасте от 7 до 84 лет. Около полугода не строили даже бараков, люди лежали на земле под открытым небом в дождь и мороз, десятками в день вымирая от голода и болезней. Когда «старого доброго кайзера» уже не было на свете, а лагеря были закрыты по распоряжению молодого, не чуждого гуманизма кайзера Карла, депутат рейхстага Юрий Стршибрны 14 июня 1917 года доложил коллегам, что в лагере умерло более 15 % от общего числа «превентивно задержанных». Позже — в марте 1918 года — депутат Сигизмунд Лясоцкий, имевший поручение проверить эту информацию, заявил, что цифра еще и занижена, а в «Галиции нет ни единой семьи, не имеющей родню хотя бы в Терезине».

Любопытно, кстати, что именно на австрийский опыт ссылался известный младотурецкий идеолог доктор Назым, разъясняя причины геноцида армян. «Мы не совершили ничего, противоречащего законам цивилизации, — говорил он в 1915-м. — Аресты интеллигенции в Стамбуле были копией арестов в Вене, упрощенные суды над изменниками в Анатолии — копия таких же в Галиции, а Дейр-Зор — наш Талергоф».

В целом, по мнению историков, через Талергоф и Терезин (те же яйца, только всмятку) прошло не меньше 100 тысяч человек. О степени их, а равно и тысяч повешенных, расстрелянных и запоротых шомполами, вины перед Австро-Венгрией можно судить по рескрипту от 7 мая 1917 года, согласно которому все арестованные, включая осужденных по делу Дмитрия Маркова и 2-му Венскому процессу, подлежали немедленному освобождению. «Все без исключения арестованные русские невиновны, — извещал верноподданных молодой и либеральный кайзер Карл, — но были арестованы, чтобы не стать виновными. О прочих будем скорбеть и молить Господа».

Глава XVI Реве та стогне

Театр теней

Вернемся на восток, в Россию. Февральская смута, а затем и отречение Государя вынудило власть на местах крутиться. Везде. И в Киеве тоже.

Уже 17 марта 1917 года, собравшись в городской думе, лидеры киевских партий создали из самих себя Исполнительный Комитет. Никаких национальных лозунгов; единственная организация с этнопривкусом, «Товариство Украiнських Поступовцiв» (ТПУ), вела себя тихо и прилично. Однако очень скоро из общероссийских партий выделился «национальный актив», тоже желающий рулить. А поскольку солидные люди их и на порог Исполкома не пускали, возникло нечто параллельное, под названием Центральная Рада. Очень, надо сказать, умеренное и осторожное: в первом «обращении к украинскому народу» даже о скромной автономии, не то что о «самостийности», не было и речи. Сам идеолог «Украины-Руси» Грушевский, срочно примчавшийся из Москвы, изъяснялся сплошь неясными словесами.

При этом, что забавно, 600 членов ЦР, именуя себя аж «представителями Украинского Народа», по сути никого не представляли. «Никаких выборов нигде не было, — вспоминал позже член ЦР В. М. Левитский. — Депутаты из армии заседали на основании удостоверений, что такой-то командируется в Киев для получения в интендантском складе партии сапог; для отдачи в починку пулеметов; для денежных расчетов; для лечения; и т. п. Депутаты «тыла» имели частные письма на имя Грушевского, приблизительно такого содержания: «посылаем, известного нам»». Такой вот уровень легитимности. По сути, ЦР выражала волю неких «национально-сознательных украинцев», но кого и в каком числе, неведомо.

Более того, из анализа чуть позже прошедших выборов в органы местного самоуправления, проделанного видным историком-эмигрантом Д. Дорошенко, однозначно следует: «национально сознательных» избиратели полностью прокатили, и «Только там, где украинцы выступали в блоке с русскими социалистами, они получали более значительную часть мандатов». Для любителей цифр: в думы городов еще не «Украины» общероссийские партии провели 870 депутатов, автономисты всех оттенков 128, сепаратисты — ни одного. Это был щелчок. Однако «национально сознательные», живя в своем мире, не унывали.