Гора Мборгали

Деверь увез и схоронил. Сказывали, свез на Кубань. По возвращении на него напали красноотрядцы. Спасаясь от стрельбы, деверь сумел ускользнуть и добраться до станции Гоми. Там он и умер, ожидаючи поезда. Сердце не выдержало у бедняги, и унес он с собой тайну сундуков. И это тоже результат беспечности, безответственности. Кто знает, какие богатства порастерял грузинский народ только из-за того, что, кроме деверя госпожи Нино, никто не знал о местонахождении сундуков!..

Вот было бы здорово, если бы ты умел обходиться без пространных отступлений... Ты прав, я всегда этим грешил... Да, о князе Нико Накашидзе я кое-что узнал стороной, по чистой случайности. Как-то в Гурии, в многолюдье за столом, рядом со мной оказался глубокий старик. Я спросил, какой он фамилии. Это был дядя моего тбилисского друга-ученого Отара Кинкладзе. По ходу беседы я поинтересовался: кому принадлежали до революции эти поместья? Оказалось, Нико Накашидзе. Тогда я полюбопытствовал, что представляли собой эти Накашидзе? Задумавшись, старик улыбнулся и пояснил, что в большинстве своем они были лентяи, пустельги и ветреники. Трудягой, умницей и богачом был только один - Нико Накашидзе. Как выяснилось, старик служил у него управляющим. В Тбилиси, в музее, Нико Накашидзе отведен целый угол, и портрет висит там же. Мне было известно, что он основал первую чайную фабрику в Грузии, разбил первые виноградники "чхавери", отстроил винный завод, основал первое сельскохозяйственное училище, и многое другое - дело рук Нико Накашидзе. Я попытался выяснить, на чем же он разбогател. "Ум и трудолюбие сделали его богатство", - не задумываясь, ответил старец и рассказал следующую историю. Как-то раз уведомил его Нико Накашидзе о дне своего приезда и попросил встретить на станции Натанеби верхами. Управляющий встретил. Дорогой князь осведомился, как обстоят дела в имении. Управляющий заверил его сиятельство, что все бы благополучно, если б не Николоз, уворовавший из сада апельсины, примерно с полпуда, да Иванэ, нечестивец, утащивший двадцать господских саженцев мандаринов. Нависло молчание, через какое-то время Нико заметил:

– Передай Нинолозу, что если он еще раз совершит нечто подобное, то будет иметь дело с приставом. А на Иванэ не сетуй, что он с этими саженцами сделает?.. Посадит, вероятно, и будет у него собственный мандариновый сад.

– Так разбогател мой господин, - заключил старик.

Как говорится, не простой характер был у господина Нико Накашидзе...

...Передохнем, хорошее местечко... Красота какая, похоже на Цицамури... Да, да, Цицамури, где убили Илью Чавчавадзе, именно те окрестности!.. А помнишь того Кикашвили?.. Как же, интересная была личность, ходил к моему отцу, он еще в Мцхета служил судебным исполнителем и с завидным упорством протестовал против решения, принятого судом по какому-то гражданскому делу. В двадцатые годы волнующие события, обрушиваясь одно за другим, возбуждали умы, и темы для разговоров не переводились, но они не могли вытеснить из памяти некоторые явления прошлой жизни, столь значительными они были. К их числу прежде всего следует отнести убийство Ильи Чавчавадзе. Все как будто было ясно: кто, почему и как убил, тем не менее среди интеллигенции любая мелочь, фактическая или вымышленная, вызывала живой интерес. Разговоры были пылкими, велись с горячей увлеченностью. Это и понятно, ведь при Советской власти тема покушения на Илью была под запретом, большевики ославили его помещиком-кровопийцей, этим они не только оправдали убийство Ильи, но и ненароком подтвердили, что злодеяние - дело их рук, хотя официально никогда не брали на себя вины. Когда власти что-либо утаивают, в людях просыпается желание дознаться истины, и в этом есть некоторая доля злорадства: уличить во грехе.