Гора Орлиная

— «Дорогие товарищи танкостроители! — начал читать Филька. — Два с половиной месяца прошло с тех пор, как мы, танкисты энского отдельного танкового батальона, получили от вас замечательные машины. В упорных тяжелых боях, несмотря на численное превосходство противника, уральские танки показали исключительную выносливость. Мы благодарим вас за прекрасные машины и обращаемся с призывом. — Голос Фильки необычно зазвенел. — Над родиной нависла грозная опасность. Не жалейте сил, не знайте усталости, давайте больше машин для фронта! Спасем нашу родину, освободим ее от фашистских каннибалов. Это дело нашей совести. Смерть немецким оккупантам!» — Голос Фильки оборвался на самой высокой ноте. Дальше уже или кричи «ура» или пой песню. А у Фильки в голосе слышались слезы. Боясь расплакаться, он спросил: — Подписи читать? Тут неразборчиво…

Никто ему не ответил.

Бригадир взял инструмент и пополз на танк.

К концу смены бригада вооруженцев выдала седьмую машину. По приказу начальника цеха вокруг нее собрались все рабочие. Они поглядывали то на угрюмого от смущения Вернигору, то на серьезного Алексея Петровича, то на Николая, который стоял, прислонившись к броне машины, держа в руке загадочную пунцовую книжечку.

— Товарищи, — сказал он, — митинга не будет. Всего два слова. Вы знаете о том задании, которое получил наш завод. Вы читаете газеты, слушаете радио. Скупыми стали сводки. Но армия наша готовится к решающим боям. Наш долг — помочь солдатам… Лучше всех сегодня сработала бригада вооруженцев. Вот посмотрите! — и он указал на Вернигору.

— Чего на меня смотреть? И так видели.

— Пусть еще посмотрят… Вот он, готовый танк, товарищи. Прямая дорога ему — на фронт. Так пусть же знают фронтовики кто работал над этим танком! — крикнул Николай и показал собравшимся пунцовую книжечку. — Здесь записаны имена вооруженцев. Эта книжечка остается в танке. Правильно, товарищи?

Все молчали. Это не смутило Николая.

— Молчание, говорят, — знак согласия.

— Нет, товарищ начальник, ошибаешься. Это старая поговорка, у нас теперь согласие не так выражают, — сказал Алексей Петрович и первый захлопал в ладоши.

— Жаль, что в книжке места мало, — проговорил Филька.

— И правда, не всякая длинная фамилия войдет, — поддержали его.

— А вот посмотрим! — сказал слесарь Толоконников.

Все засмеялись.

Смена кончилась, но Алексей Петрович не ушел из цеха, Вернигора еще решил дать одну машину, и нужно было помочь ему.

Открывая люк восьмой машины, Филька увидел, что на сизой броне мелом написано: «Толоконников».

— Ишь выискался, вперед нашего хочет на фронте прославиться!

Старик посмотрел на крышку люка.

— Я его сотру, Алексей Петрович. Пускай в книжку попадет — тогда другое дело, по-честному…

— Сотри, — деловито сказал мастер.

Николай ушел к себе, принялся звонить начальникам смежных цехов.

— Жду сегодня десять комплектов главных передач, — кричал он кому-то в телефонную трубку. — Обязательно подайте! Что? Десять не можете? Тогда двенадцать давайте… Шутить некогда. К директору пойду. У нас на узлах соревнование началось. Попробуйте сорвать…

Только повесил трубку, раздался звонок.

— Да! — Николай не сразу узнал голос Софьи Анатольевны. — Заходите… Канцелярской работы нет. Да и зачем она вам? Лучше в цех… Подновили бы свой диплом, а там, глядишь, и пойдет дело. — Засмеялся, чуть покраснел. — Личная секретарша? А зачем? Для души? — Вскинул брови, спросил насмешливо: — А вы откуда знаете? Ошибаетесь, не все одинаковые, не все… Одни начинают с новой там, где только что закончили с предыдущей. Другие должны начинать с самого начала, с робкого поцелуя…

Прямо против стола в конторке висел плакат: молодой боец с автоматом через плечо, с суровым лицом, похожий на Семена Пушкарева, указывал на Николая пальцем и спрашивал: «Что ты сделал сегодня для фронта?» Ему стало неловко, он сердито пробормотал:

— Ну, будет болтать… Я занят. Если желаете работать на сборке, приходите…

И повесил трубку.

Но телефон не думал успокаиваться. Сейчас же раздался новый звонок:

— Это сборочная?

— Сборочная.

— Начальник?

— Он самый.

— Слушай, начальник, куда мой старик сгинул?

— Тетя Клаша? Что вы такая сердитая? Работает он, по невестам не бегает.

— Знаю. Ты побрякай ему в окошечко, или как там у вас, спроси, не надо ли чего.

— Нет, не беспокойтесь.

— А сам-то ты тоже небось дома не бывал? — участливо, но вместе с тем и строго спросила Клавдия Григорьевна.

— Собираюсь…

Николай лег на диван, укрылся с головой… Сна не было, потому что не было спокойствия. Чужая женщина позаботилась о нем, а не жена…

«Нет, это я напрасно, — тут же подумал он. — Хорошо, что не звонила, хуже было бы…»