Гораций

Пир Трималхиона продолжался довольно долго — до самой поздней ночи, и закончился, как известно, большим скандалом. Безусловно, хотя это застолье в основном рассматривается как веселая пародия, оно все же дает нам некоторое представление о роскошных римских обедах, на которых нередко бывал и Гораций. Например, в одной из своих сатир (II.8) поэт, как уже говорилось, дает описание званого обеда у богача и гурмана Насидиена Руфа, на котором присутствовал Меценат со своими клиентами и друзьями-литераторами. Обед начался, как и положено, с закуски и вина:

Вепрь луканийский при южном, но легком пойманный ветре —
Так нам хозяин сказал. Вокруг же на блюде лежали
Репа, редис и латук, — все, что позыв к еде возбуждает:
Сахарный корень, рассол и приправа из винного камня.
Только что снят был кабан; высоко подпоясанный малый
Стол из кленового дерева лоскутом пурпурным вытер,
А другой подобрал все отбросы, какие могли бы
Быть неприятны гостям. Потом, как афинская дева
Со святыней Цереры, вступил меднолицый гидаспец
С ношей цекубского; следом за ним грек явился с хиосским,
Чистым от влаги морской. Тут хозяин сказал Меценату:
«Есть и фалернское, есть и альбанское, если ты любишь»[538]

.

Затем гостям были предложены различные птицы, рыба, устрицы, брюшные части палтуса и камбалы, приготовленные так, чтобы никто из гостей не понял их вкуса и не узнал, что они едят[539]. Когда же все выяснилось, хозяин решил удивить присутствующих еще одним кулинарным шедевром:

Тут принесли нам мурену, длиною в огромное блюдо:
В соусе плавали раки вокруг. Хозяин сказал нам:
«Не метала еще! Как помечет, становится хуже!
Вот и подливка при ней, из венафрского сделана масла
Первой выжимки; взвар же — из сока рыб иберийских
С пятилетним вином, не заморским, однако, а здешним.
А уж в готовый отвар и хиосского можно подбавить,
Белого перцу подсыпать и уксуса капнуть, который
Выжат из гроздий Метимны одних и, чистый, заквашен.
Зелень дикой горчицы варить — я выдумал первый;
Но морского ежа кипятить непромытым — Куртилий
Первый открыл: здесь отвар вкусней, чем рассол из ракушек»[540]

.

Однако гостям не удалось отведать этого замечательного блюда, так как сверху на обеденный стол рухнул пыльный балдахин. Хозяин от огорчения расплакался, но его утешили друзья. Когда же он, ненадолго отлучившись на кухню, вернулся, то:

Следом за ним принесли журавля: на широком подносе
Рознят он был на куски и посыпан мукою и солью.
Подали печень от белого гуся, что фигами вскормлен,
Подали плечики зайца — они ведь вкуснее, чем ляжки.
Вскоре увидели мы и дроздов, подгорелых немножко,
И голубей без задков…[541]

Подобные роскошные обеды, где царило чревоугодие и неумеренность в еде, многие римляне справедливо осуждали. Гораций, часто бывавший на таких застольях, тем не менее пропагандировал здоровое питание: