Горбачев и Ельцин как лидеры

В то же время Горбачев ловко использовал кризисы, некоторые из которых создавались искусственно, а некоторые были естественными, для чистки или маргинализации консерваторов в руководстве и разоружения реваншистов, а также для поощрения выжидающих, чтобы они примкнули к победителю, создавая у них опасения, что они многого лишатся, если не поддержат его сейчас[426]. Кризисы Горбачева не компрометировали; напротив, он использовал их, чтобы перехватить политическую инициативу и далее радикализировать свои программы.

Тактика № 5. В тупиковых ситуациях идти на обострение, чтобы увеличить предполагаемые издержки отката назад. Этот рецепт основан на известном изречении Роберта Даля о том, что демократические прорывы напрямую зависят от того, чтобы издержки подавления оппозиции превышали предполагаемые издержки терпимости [Dahl 1971:15]. Вопрос не в том, являются ли нынешние издержки терпимости желательными или приятными; вопрос в том, воспринимаются ли они как более терпимые по сравнению с издержками резкой ответной реакции[427].

В этом отношении Горбачев последовательно проводил успешную стратегию в течение первых пяти лет своего правления (до середины 1990 года). Он был «радикальным центристом», стремившимся сохранить движение «влево», в то же время доминируя (и защищая) в плавающем центре политического спектра. Поощряя активизацию общественных сил, стремящихся к более радикальным изменениям, или присоединяясь к этим общественным силам, когда они действовали неожиданно, Горбачев мог с большей легкостью утверждать, что издержки восстановления прежнего статус-кво стали непомерно высокими. Поощряя публичное выражение взглядов народа, так нетерпеливо ждущего перемен и так возмущенного привилегиями и коррупцией представителей старого порядка, Горбачев мог более убедительно утверждать, что любые попытки восстановить прежний статус-кво, даже если они будут успешными в краткосрочной перспективе, только отсрочат день расплаты. В то же время избирательная защита Горбачевым умеренных и консервативных интересов позволяла ему доминировать в центре политического спектра, добиваясь того, что центристы воспринимали его как своего защитника от радикального отчуждения.

Наконец, создавая возможности для реального участия в политике высвобожденных общественных сил, в 1985–1990 годах Горбачев смог разоружить силы реакционного реванша, лишив их предлога для «подавления контрреволюции». Вместо того чтобы допустить такое развитие ситуации, в котором общественные силы могли быть вовлечены в анархические беспорядки или акты революционного насилия, Горбачев избрал политику, сразу же повысившую издержки подавления и снизившую издержки терпимости. В этом процессе он доминировал в левоцентристском политическом спектре, усиливая политическую зависимость от него со стороны различных радикальных реформаторов, умеренных левых и центристов в равной степени. Этим объясняется тот факт, что многие реформаторы в 1989–1990 годах критиковали «консерватизм» Горбачева, но опасались того, что могло прийти ему на смену.

Тактика № 6. Поставить себе на службу те силы в международном окружении, которые помогут сохранить импульс реформ, а также повысить издержки регресса. Это и было целью «нового мышления» Горбачева во внешней политике, его подхода к внешнеэкономическим отношениям и его процесса культурной вестернизации. Открыв страну для западных экономических и культурных влияний, в том числе дав свободу выезда за границу, он резко поднял издержки терпимости народа к усилиям по восстановлению закрытого общества, одновременно повысив фактические и предполагаемые преимущества открытости. Урегулировав конфликты с процветающими антагонистами, он увеличил шансы на получение экономической помощи для финансирования своей программы, уменьшив при этом бремя оборонных расходов. Более того, его уступчивая внешняя политика была направлена как на сокращение потерь, так и на преобразование международной системы, на то, чтобы зарубежные страны, компании и общественность проявили осознанный интерес к политике, благоприятствующей продолжению перестройки.