Горбачев и Ельцин как лидеры

Советских лидеров, какими бы ни были их стратегии по укреплению авторитета и консолидации власти, также можно отличить по тому, до какой степени они реализовывали свое персоналистическое лидерство по отношению к своим советникам и коллективному лидерству. Персонализм Сталина был случаем экстремальным: деспотичным и смертоносным. Персонализм Хрущева был капризным и своевольным, но не был ни деспотичным, ни смертоносным. На всех этапах своего правления Хрущев часто объявлял об общественных инициативах, не консультируясь с коллективным руководством, а иногда публично унижал других членов Политбюро. Напротив, Брежнев, будучи «первым среди равных» (в силу своих должностных полномочий) и реализуя лидерство, которое неуклонно повышало его статус в коллективе, вел себя скорее как председатель правления, нежели как персоналистический лидер. Он работал через коллектив, не обходя его.

Где поместить Горбачева в этом спектре, от крайне персоналистического до сугубо исполнительного стиля работы? На первых двух этапах его правления (1985–1989 годы) я бы поместил его где-нибудь в середине континуума, но ближе к исполнительной части. Его радикальные соратники и помощники утверждают, что он проявлял относительно консультативный стиль руководства и был терпим к критике [Brown 1996: 389, fn. 9]. Несмотря на то что он осуществлял новаторское лидерство, он уважал нормы лидерства коллективного, подчиняя себя коллективной дисциплине – например, заранее согласовывая речи и политические инициативы. Горбачев сочетал уверенность в себе и эгоцентризм с выдержкой, рассудительностью и сдержанностью; он проявлял как личную настойчивость в политике, так и уважение к руководящей роли Политбюро. Он обычно не поддавался порывам и публично не унижал членов своего Политбюро. Его способность скрывать свои истинные мысли и заставлять различных членов руководства поверить в то, что он их поддерживает, была манипулятивной, но неконфликтной. Он часто выступал посредником в разногласиях, имевших место в Политбюро. Например, в декабре 1986 года Горбачев объявил перерыв в его заседании без принятия решения, заявив, что дебаты стали настолько жаркими, что он опасается раскола в Политбюро. Спустя какое-то время после дела Нины Андреевой весной 1988 года Лигачев на заседании Политбюро подвергся такой резкой критике, что Горбачев начал его защищать и «пытался примирить обе стороны» [Черняев 1993: 122–123, 207].

В то же время можно ожидать, что мы найдем в стиле горбачевского руководства и персоналистические элементы. Нам известно (из его биографии), что в свои комсомольские дни он был прирожденным лидером, уверенным в себе, напористым, но при этом умел и внимательно слушать собеседника. Его уверенностью в себе и эгоцентризмом можно объяснить некоторые из наиболее патерналистических компонентов его личного общения в то время, когда он уже стал генеральным секретарем. Так, Горбачев обычно обращался на «ты» к коллегам, подчиненным и даже к незнакомым [Черняев 1993:7; Болдин 1995:221–222; Бурлацкий 1997:126]. Он часто говорил о себе в третьем лице [Черняев 1993: 104; Грачев 1994: 181][115]. Такая его привычка явно раздражала соратников и помощников, которые позже расстались с Горбачевым, и это дало его главному сопернику (Лигачеву) повод сказать, что того привлекает аура «просвещенного монарха» [Ligachev 1993:98,124].

В своих воспоминаниях помощники и соратники Горбачева, как сторонники жесткой линии, так и умеренные, сходятся в том, что он часто настраивал людей друг против друга [Грачев 1994: 132; Болдин 1995: 163, 208, 240][116]. Горбачев, как говорит его близкий сторонник, настраивал Лигачева против Яковлева и наоборот: каждый из них делил с другим примерно половину ответственности за идеологию, которая до января 1982 года находилась в руках М. А. Суслова [Грачев 1994: 95]. Точно так же Горбачев якобы предпочитал, чтобы другие делали за него «самоубийственную работу»; им поручалось отстаивать проводимую политику, а затем принимать на себя политический удар, в то время как Горбачев сидел сложа руки и оценивал ситуацию, решая, вступиться за них или от них отречься[117]. Он также предпочитал, чтобы над одной задачей работали параллельно несколько команд [Грачев 1994: 132]. Этой тактике соответствовала склонность Горбачева к скрытности. Болдин утверждает, что по сложным вопросам Горбачев почти никогда не говорил своим соратникам однозначного «да» или «нет». Скорее его тактика заключалась в том, чтобы прибегать к междометиям, молчать или менять тему разговора [Болдин 1995: 17][118]. Все эти элементы стиля его работы были манипулятивными, но не являлись проявлениями персоналистического правления.