Горбатый Эльф

– Здесь никого нет.

Здесь и правда никого не было, ни тумана, ни фосфоресцирующих теней в глубине. Краешек освещенного берега и прозрачное озеро, теряющееся во тьме. Они воткнули факелы в песок и немного постояли, слушая журчание ручья и глядя, как сверкают крошечных водовороты там, где его течение сливалось с неподвижностью озера. Журчание воды, звон редких капель где-то вдали и огромная тишина вокруг.

Тайра села на корточки и, закрыв глаза, попыталась вспомнить все, что было для нее Эрвином и Балтазаром. В этом не было смысла – она и так никогда их не забудет. Можно было уходить, здесь не осталось даже их теней. На прощанье она покатала шарик между ладоней и снова крикнула в пустоту:

– Эрвин!

Отголоски крика поочередно возвращались из темноты.

– Тайра, смотри!

Она подбежала и увидела, что совсем недалеко от берега сквозь толщу воды светит маленькое голубое пятнышко.

– Сейчас я достану его, – Ланс стащил сапоги и шагнул в воду.

Казалось, что по щиколотку, а получилось по колено, и рукав надо было засучить повыше. Вымокший, но очень довольный Ланс протянул Тайре талисман.

– Все-таки пришлось искупаться. Держи.

– Теперь он твой. Голову наклони.

Тайра повесила цепочку на шею Ланса и торжественно произнесла:

– Пусть Путеводная Звезда всегда ведет тебя к свету и радости.

Золотая искорка разгорелась в звезду, принимая нового хозяина.

– Знаешь, что я вспомнила? Когда мы вышли из пещеры, Эрвин соединил наши шарики, и они вспыхнули. Он обещал, если у меня случится беда, и я потру шарик и позову его – он услышит и придет на помощь.

– Давай попробуем?

Очень бережно, как будто совершая священный ритуал, они поднесли шарики друг к другу. Еле слышно звякнуло стекло, голубое сияние на миг осветило их руки.

– Теперь ты должен защищать меня.

– Да я и так тебя защищаю.

Яму не получалось довести до положенной глубины, под конец солдаты дробили заступом сплошной известняк. Гиф, недовольно ворча, выгнал их из могилы и последний локоть вырубил в камне сам. Пора было приступать к погребению. Но тут показался Готфрид – он почти бежал к ним, размахивая руками, и в ярости склонился над Гифом. Колдун был бледен и выглядел безумным.

– Я не могу войти в свой замок. Это ты сделал, гном?

– Я не умею превращать замки в скалу. Ты это сделал сам.

– Это была видимость, снимавшаяся простым заклинанием. А теперь не снимается. Почему?

– Ты наводил чары с помощью Хогги. Ее больше нет – а твои собственные силы и раньше-то слабоваты были, а уж когда привык к заемным… Замок так и останется скалой. Ничего, у тебя же второй есть.

– Там все мои книги, все артефакты, – простонал колдун.

– Не беда, заново соберешь свою коллекцию. Теперь времени у тебя на все хватит.

Янгиса и его солдата опустили в землю.

– Пусть то, что осталось в его душе живым, сохранится и очистится… если что-то еще осталось, – прошептала милосердная Литания над телом супруга, – и пусть Светлые Небеса примут верного воина, отдавшего жизнь за своего господина.

Они кинули по очереди первые горсти земли, потом солдаты взялись за заступ. Гиф бродил вокруг и собирал камни. Над неглубокой ямой поднялся холмик из сухой глины вперемешку с травой и щебнем, и гном кинул на него первый булыжник. Солдаты тоскливо переглянулись – после боя в пещере и рытья могилы они выдохлись, и пот валил с них градом, но послушно впряглись в работу. И то правда – глиняный холмик сравняется с землей за пару лет, а каменный курган простоит много столетий. Все-таки император.

Даже Готфрид принял участие в погребении – уставился пронзительным взглядом на большую каменюку, и она медленно поползла к могиле, спотыкаясь на каждой кочке.

– Не надо, герцог, сами справимся, – почти вежливо сказал Гиф, – ваша помощь попозже понадобится.

Брейд стоял на краю обрыва, в стороне от остальных. Вечернее солнце пронизывало голубую бездну золотыми лучами, где-то там, далеко внизу, среди темных лесов желтели квадраты полей, вились белые ручейки дорог, а дальше все сливалось в сиреневой мгле. Смерть, отступившая во время битвы в пещере, вернулась к нему на винтовой лестнице. Она заволакивала глаза прозрачным темным покрывалом и глухо стучала в ушах. Она была милосердной – когда смерть приближалась, боль стихала. Сейчас она отошла на пару шагов, и зрение вернулось к Брейду вместе с болью.

Над гранью земли и бездонной пропасти играли две пары воронов. Их угловатые черные силуэты скользили над голубой бездной, взмывали в пронизанное вечерним золотом небо, зависали в синеве – и снова кружились друг вокруг друга, переворачиваясь в полете на спину, протягивая вверх грозные когтистые лапы. Брейду почудилось, что в образе птиц ему явились людские души – в небе парили он и Литания, Тайра и Ланс.

Все, что он задумал, свершилось. Янгиса нет, и война закончится. Литании ничто не угрожает. Она хотела, чтобы он стал ее мужем и императором… это не получится, но с Ракайей она справится и без него. У Ланса тоже, кажется, все в порядке: они с Тайрой как раз выбрались из грота, держась за руки и светясь от счастья. Не жаль умирать, стоя на вершине своей судьбы.