Горбатый Эльф

– Я завтра уезжаю отсюда, хочу найти маму. Это правильно?

Шарик стал таким, как обычно – голубым, с серебряной звездочкой внутри.

– Не правильно? – нисколько не изменился.

– Не вовремя? – точно такой же.

Не хочет отвечать. Это решение она должна принять сама. Тайра поцеловала шарик – вдруг Зелла это как-то почувствует – и заснула с улыбкой.

За завтраком все разговоры были о вышивке. Девушки никак не могли решить, нужны ли мелкие золотые кисточки по всему краю, или достаточно бахромы, а кисти лучше сделать только по углам, зато крупные. Позвали Чанту советоваться в светлицу. Чанта решила, что много мелких будет красивее. Но для кистей не было подходящей нити – потолще, витой. Чанта пообещала послать в лавку служанку. Миррит попросила заодно прикупить шелка, восьми оттенков, и тут же составила список. Правда, в списке цвета были указаны приблизительно – зеленый вот такой, как на этом листике: темный, немножко в изумрудный – ты ведь запомнила, мама? Служанка была неграмотна и в оттенках шелка не разбиралась, поэтому Чанта решила сходить в лавку сама – день погожий, приятно до соседней улицы пройтись.

Как только она вышла за порог, Марис заглянул к Гансу на конюшню – узнать, где тут кузнец поблизости живет: ему отец наказал Ворона в городе перековать. И Маяка тоже давно пора, госпожа Тайра просила. Ганс был доволен, что не ему придется этим делом заниматься, и вывел лошадей. Удивился, правда, зачем Марис на Маяка седло одел – но оказалось, что кожу на нем перетянуть надо, поистерлась она. Лошадь не хозяйская, седло – тем более, какая Гансу разница?

Ну а девушки в садик погулять пошли – в такую чудесную погоду грех дома сидеть. Как только из-за стены послышался свист, Тайра поцеловала Миррит, забралась на раскидистую яблоню, ветви которой лежали на ограде и перебросила через стену мешок с вещами, а потом и сама за ним последовала – прямо на руки Марису.

По узким улочкам Гарсина не проскачешь галопом, даже рысью ехать не всегда возможно – слишком много людей. И все с интересом разглядывают странную парочку – нарядную девушку, по-мужски сидящую на лошади в обнимку с крупной собакой, и горского паренька с большим мешком на луке седла. Пока они добрались до городских ворот, позади осталось не меньше сотни доброхотов, которые с удовольствием доложат людям Кариса о пути их следования. Как только Чанта обнаружит побег, все стражники Джакоба будут пущены по следу беглянки. Тайра, конечно, оставила прощальное письмо, щедро пересыпанное извинениями и благодарностями, где объясняла свой поступок желанием уехать вместе с Марисом подальше из Кадара и не причинять никому хлопот. Но она не слишком верила, что письмо убедит Чанту предоставить Тайру на милость судьбы, и ждала погони.

За воротами на ближайшей развилке свернули налево, потом еще раз, и еще – так что в конце концов оказались с противоположной стороны Гарсина. Но косые взгляды встречных не оставляли надежды, что они действительно замели след.

– Марис, а одежда у тебя запасная есть? Мне бы только штаны и шапку, остальное у меня найдется.

– Лишние штаны есть, шапку могу свою отдать… ты что – парнем решила нарядиться? Да кто ж в это поверит, для парня ты слишком красивая.

– Никто не будет приглядываться к двум горским мальчишкам. По крайней мере, выворачиваться на нас перестанут.

Марису идея даже понравилась, а то он с этим дурацким мешком чувствовал себя слугой при знатной даме, и боялся дерзких мужских взглядов – не просто будет уберечь Тайру в пути.

Они отъехали с дороги на полускрытую кустарником лужайку, желтую от одуванчиков, и спрыгнули в траву. Тайра закружилась, раскинув руки, подставив ладони солнцу. Лихорадочная спешка сборов, страх преследования, чувство вины перед Миррит, которой предстояло оправдываться за участие в побеге – все это разом исчезло. Осталась весна, синее небо и безграничная свобода на пороге огромного мира с тысячью дорог.

– Не вздумай подглядывать, – Тайра забежала за куст с охапкой одежды. Рубашка и безрукавка были ее собственные, выстиранные и отглаженные, а штаны немного смутили – как будто голая в них. Зато на коне удобнее будет. Осторожно вышла на полянку, вот сейчас Марис над ней посмеется…

Но Марис не смеялся, смотрел на Тайру во все глаза.

– Похожа я на парня? – он помотал головой, и Тайра поняла, что дело в косе, – шапку-то мне отдай.

Коса в шапку не помещались, как она ее не скручивала.

– Давай помогу, – предложил Марис охрипшим голосом.

Он снял с нее криво торчащую шапку, и, как полоумный, стал целовать куда попало – в щеку, в нос, в губы, тяжело дыша, жадно, почти жестоко. Совсем не так, как раньше в Ашере – тогда он был нежным и бережным. В его глазах исчезли янтарные искры, которые так нравились Тайре, они были темными, звериными.

– Отпусти меня, – крикнула Тайра, пытаясь вырваться, – отпусти, люди же смотрят!

По дороге и впрямь ехала телега, смотрел ли на них кто-нибудь – непонятно, могли и смотреть.

Марис с трудом разжал руки, его трясло.