Горбатый Эльф

Стрекозы носились над водой, кружила чайка, утки плавали у дальнего берега. На плотине весело визжали и пихались полуголые мальчишки. Как-то лень было думать о побеге, может, и правда пожить здесь, Волка дождаться? Если не приедет за ней до середины лета – тогда и придется что-то решать… И тут случилось ужасное. Один из ребят не рассчитал, столкнул с плотины товарища. Тот камнем ушел под воду, больше не показался. Двое оставшихся прыгнули за ним и тоже исчезли в глубине. Тайра закричала, надеясь, что с мельницы ее услышат, придут на помощь. Никто не выглянул. Неужели так и погибнут? И тут на середине запруды показалась одна голова, потом другая, третья. Слишком далеко от берега, и лодки нет, как их спасти? Но они, выбрасывая из воды руки и бултыхая пятками, сами поплыли к берегу. Быстро, как утки. Вылезли, забрались на плотину, снова в воду попрыгали. Тайра с замиранием сердца ждала их появления. Вынырнули, довольные, смеются. Это было чудо. Люди же не рыбы, чтобы плавать… Тайре до слез захотелось так же, как они, резвиться в воде, не опасаясь утонуть.

– Вот бы кто-нибудь меня научил! – прошептала она, и тут же поняла, что не научат. Хороша она будет в платье с фартуком посреди запруды…

Ну а ведьма с ней подружилась – водой не разлить.

Старуха очень любила пленников, считая их за временно одолженных Волком рабов, и постоянно поминала добрым словом. Один ей крышу перекрыл, другой огород вскопал, третий мостки у самого дома поставил, теперь стирать удобно. Парней она селила вместе с козами и курами в хлеву, это только Тайре такая честь выпала – с хозяйкой в одной комнате спать. Измучившись от постоянной старушечьей воркотни, она часто думала – лучше бы с козами.

. Утром раненько Хасият, пошептав молитвы и испив чистой водицы, уходила собирать травы. Тайре к ее возвращению следовало коз подоить, кур покормить да печь растопить. Когда старуха сильно задерживалась, а бывало это почти каждый день – ходоком Хасият была ненамного резвее улитки – то и огородик к ее приходу был прополот, и хата выметена. Появлялась она к полудню, сажала Тайру вязать пучки из трав, а сама к печи становилась – завтрак готовить

Как только на стол выставлялась плетенка с горячими пирожками, на их манящий аромат слетались внуки Хасият, их то ли четверо, то ли пятеро было – Тайра никак не могла точно сосчитать, поскольку они с собой еще и друзей приводили. Приходили не с пустыми руками: то горшочек с медом несли, то рыбину из запруды, поутру выловленную мельником, а кто постарше – волок полмешка муки. Их появление смывало с лица Хасият кислую мину, глаза обретали задорный блеск, а движения – девичью легкость и поворотливость.

Набив животы, ребятня разбегалась, но двое-трое обязательно оставались, подпирали рукой подбородок и выжидательно смотрели на бабушку. Хасият вздыхала для виду – опять бабке покоя не дают – перебиралась в удобное плетеное кресло и таинственным голосом заводила сказку:

– В стародавние времена жил на свете…

Дальше по-разному бывало: когда про короля, когда про осла, иногда смешно, иногда жутко – но всегда так занятно, что Тайра вместо того, чтобы посуду мыть, тихонько пристраивалась на низенькой скамеечке у входа и сидела до самого конца, даже если сказка была знакомой. Хасият, конечно, замечала бездельницу, но не сердилась – значит, и правда складно у нее получается, раз девка на выданье с раскрытым ртом старушечьи побасенки слушает. Удивительно, что детвора, между собой болтавшая на непонятном местном диалекте, с бабушкой переходила на кадарский, так что похоже было, что Хасият их с пеленок воспитывала. А как это быть могло, если ни сын с невесткой у нее никогда не появлялись, ни она на мельницу не ходила? Или не всегда в семье была такая рознь?

Прибравшись после завтрака, Тайра уходила пасти скотину. У Хасият ее немного было – черный козел с желтыми коварными глазами демона и душой ласкового котенка, да четыре смирные серые козочки с козлятами. Чаще всего Тайра гнала стадо к развалинам. Козы разбредались среди руин под присмотром Шмеля, а она садилась в тени разрушенных стен, и смотрела сверху на жизнь долины.

К запруде приходили женщины с корзинами белья, рыбаки выдергивали из воды бьющихся рыбок, на дальних полях копошились крошечные человечки. Вокруг нее осыпались цветы, распускались новые, прилетали и улетали птицы. Солнце медленно катилось над долиной, чтобы скрыться за правым склоном горы и отметить розовым фейерверком облаков окончание еще одного дня. Тайра все реже думала о побеге, ей было хорошо в этом мире, так похожем на родную Ашеру, но чужом, не царапающем душу памятью о прошлом.