Горбатый Эльф

– Что я тогда в людских делах понимала? Ее любила, ее и слушала, жалела, что обижают ни за что. Это уж когда все умерли, свекровина сестра с подружкой за водой пришла, села на берег, на дуру-невестку стала жаловаться – я и узнала, как дело было. Хотела Хасият рассказать, да как ей расскажешь? «Не мучай меня, ничего я слышать не хочу» – вот и весь разговор. Ну а теперь скажи, чего тебе для себя нужно, за одну ночь три желания исполняются.

Тайра молчала. Доверить самое важное девушке из пруда, с каждым движением меняющей обличье?

– А можно спросить, не обидишься?

– Так что спрашивать, все твои мысли во мне отражаются, – рассмеялась русалка, – хочешь знать, почему про нас молва идет, что парней заманиваем, да топим? Так то не диво, у вора всегда монета виновата, что ярко блестела. Увидит дурак молодой русалку, да повадится каждую ночь к воде ходить, все поймать надеется. Житья от него не станет, ну и затащит она его в воду, чтоб отвязался наконец, пощекочет, попугает. А он потом: «заманила, да чуть не утопила, еле живым ушел».

– Никогда не топите?

– Почему никогда? По-всякому бывает. Или человек худой совсем, убийца, лихоимец, или сама русалка зло на людей затаила. Кто знает, откуда душа в воду пришла, хозяйкой воды сделалась? Может, с облаками летала, место искала, нашла и с дождем пролилась. А может, девушка жить не захотела, в воду бросилась, а обида, как камень, вниз тянет, в Светлые Небеса взлететь не дает. Вот и останется она там, где смерть приняла. Такая может и зря утопить. Ну а после у нее вода тиной зарастет, болотом сделается, люди кикиморой звать начнут. Нет, я человеком не была, напрасно боишься.

Тайра задумалась. Было у нее три желания, можно только о двух просить – да вот стоило ли?

– Чтобы не просила пустого, дай-ка я сначала на твои вопросы отвечу. Ты их столько раз в мыслях повторила, что даже улитки придонные наизусть выучили. Русалка уже не говорила – шептала, как будто камыш шелестит.

– Мать свою и без меня встретишь при новой луне. Тому, кого любимым звала, ты сама счастья на мосту над водой пожелала, исполнится. А суженого тебе звезда укажет, что на сердце носишь. Есть у тебя еще желание, оно трех других важнее, да ты его еще не узнала, словами не назвала. Моих сил на него не достанет, научись звезде верить – узнаешь помощников. Ну а теперь говори, чего ты хочешь.

– Так ты сама уже все сказала, даже не придумаю, о чем просить.

– Себе не о чем – другому добра пожелай.

Тайра молча глядела в ночь, и на душе было совсем тихо. Столбы тумана расплылись светлым пологом, он висел высоко над водой. Луна зашла, а небо светлело. Если правда, что русалка ей нашептала – чего еще желать? Кому? Может, бедной Хасият – чтобы дети ее полюбили?

– Пусть у Хасият хоть старость счастливой будет, пусть ее дети и внуки любят.

– Спасибо тебе. За это – помогу в трудный час. А последняя просьба какая будет?

Глаза русалки ждали, о чем-то молили. Чужие просьбы выполняет, а ведь ей самой тоже может чего-нибудь хотеться…

– Скажи, а вы всегда по одной живете? – как будто кто нашептал Тайре этот вопрос.

– В больших озерах нас много бывает, ночами хороводы водят, песни поют, – ее голос был грустный-грустный, – и здесь место для подружки нашлось бы – да не приходит сюда никто. Хорошо, Хасият у меня пока есть, а умрет – опять одна останусь.

Теперь она казалась совсем ребенком – с тусклыми голубоватыми волосами цвета предрассветного озера.

– Третье желание – чтобы с тобой добрая подружка в запруде жила.

Девочка заливисто рассмеялась, обхватила Тайру холодными руками, расцеловала.

«Сейчас утащит на дно, буду ей подружкой» – в ужасе подумала Тайра. Но русалка соскользнула в воду и исчезла. Ни плеска, ни кругов – как туман растворился.

– Приходи ко мне днем попрощаться, – зазвенел голос из кувшинок.

– Так ты днем где-то прячешься!

– Как прячусь? Запруда – это ж я и есть.

Не сумела Хасият Тайру дождаться, сон сморил прямо за столом, щека на скатерти, спит, улыбается. Услыхала шаги – взметнулась, как ошпаренная.

– Видела ее? О чем разговаривали?

– Да вот, попросила слух тебе вернуть.

– А она что? Не может, наверное, сколько раз я сама ее просила…

– Как не может? Ты же меня слышишь.

– Ничего я не слышу, что ты ерунду мелешь!

Тайра не выдержала, расхохоталась.

– Не стыдно над глухой старухой смеяться-то, – потом все-таки призадумалась, – а может, и правда слышу что-то, сама не пойму… Ну-ка, скажи еще чего-нибудь, что она еще говорила?

– Что у тебя теперь все хорошо будет.

– Да уж откуда взяться хорошему-то, – глянула Хасият в окошко, а там совсем светало, – придется теперь ночи ждать, не выйдет она ко мне до темна… – и, страшно довольная, полезла на свой сенник.

Только выспаться ей не удалось.

Рано-рано в дверь отчаянно забарабанили. Хасият отпирать не стала, недовольно крикнула из-под одеяла:

– Чего надо-то?

– Мама, открой – Ирис заболела, помирает.