Горби. Крах советской империи

В детстве и отрочестве Горбачев, как и все, проводил долгие часы на работе в колхозе. Он поступил в Московский университет – необыкновенное достижение для молодого крестьянина – не благодаря связям, а лишь благодаря собственным заслугам. Первые 23 года своей партийной карьеры он провел в родном Ставропольском крае. В 1966 году, в возрасте 34 лет, стал первым секретарем Ставропольского горкома партии. Четыре года спустя он был уже секретарем Ставропольского крайкома КПСС, став, таким образом, одним из членов самой влиятельной после политбюро группы людей в Советском Союзе. Он носился по своей области, как окружной комиссар в британской Индии, взбадривая людей, где надо покрикивая на них, разрешая местные проблемы, представляя интересы своих избирателей в Москве и проявляя при этом лихорадочную активность. К тому времени, когда он вошел в Политбюро, он так же хорошо убедился на личном опыте в великих достижениях и невзгодах, сопутствовавших жизни в Советском Союзе, как и любой из его сверстников.

* * *

Первая возможность увидеть Горбачева вблизи представилась мне во время его визита в Лондон в апреле 1989 года. Этот визит был для него важен. Он принял твердое решение освободить свою страну от ее непосильно возросших притязаний за границей. Между тем, его собственное положение внутри страны уже начало ослабевать. Русские видели, что Западная Европа стремительно продвигается вперед как политически, так и экономически, привлекая к себе нейтральные страны и даже союзников Советского Союза. На протяжении сорока лет «холодной войны» мы тревожились по поводу того, что Советы вытеснят американцев с европейского континента. Теперь русским приходилось, подобно Королеве Черных из «Зазеркалья» Кэрролла, бежать со всех ног просто для того, чтобы сохранить свое влияние в районе, жизненно важном для их интересов.

Горбачева больше всего волновало молчание, которое хранил Вашингтон в течение нескольких месяцев после избрания президентом Буша. Новый президент был занят строгим пересмотром политики по отношению к Советскому Союзу. Правые республиканцы в прошлом обвиняли его в том, что он слишком самонадеянно относится к советской угрозе. Его новый советник по национальной безопасности Брент Скаукрофт считал, что Горбачев потенциально более опасен, чем его предшественники. В январе 1989 года он заявил по телевидению, что новая политика Горбачева, быть может, просто имеет целью сбить Запад с толку, пока советская экономика перестраивается, после чего угроза возникнет вновь. Роберт Гейтс, заместитель Скаукрофта, а впоследствии директор ЦРУ заявил примерно в то же самое время: «Впереди нас ждет еще долгое состязание с Советским Союзом… Диктатура коммунистической партии остается нетронутой и неприкосновенной». Буш позвонил Горбачеву по телефону и послал ему успокоительное письмо.

Однако недели шли за неделями, а американцы продолжали воздерживаться от обсуждения существенных вопросов, и Горбачев начал опасаться самого худшего. Накануне его прибытия в Лондон я сказал ему, что госпожа Тэтчер может донести до Вашингтона, как дело обстоит на самом деле, и тем самым восстановит процесс прекращения «холодной войны».

Горбачев прибыл в аэропорт Хитроу 5 апреля к вечеру. Церемония прибытия прошла скандально. Бетонированная площадка, на которой мы выстроились без особого порядка, покрылась ледяной коркой. Оркестр Королевских воздушных сил исполнил советский национальный гимн вдвое медленнее, чем следовало. Чиновники сновали туда-сюда, словно испуганные кролики. У госпожи Тэтчер вид был мрачный, и все происшедшее не осталось без последствий.

* * *

Госпожа Тэтчер никогда не приглашала своего посла участвовать в ее встречах с Горбачевым. Но мне позволили ознакомиться с остроумными и довольно откровенными протоколами, составленными ее личным секретарем Чарльзом Пауэллом и впоследствии дополненными очень полными и документированными мемуарами Черняева. Как я понял, утром в день приезда Горбачева они с госпожой Тэтчер как обычно занялись своими интеллектуальными упражнениями – обсуждением региональных споров, вопросов разоружения и ядерного сдерживания.

Я присутствовал на состоявшемся позже в маленькой столовой на Даунинг-стрит, 10 «рабочем завтраке». Велась общая беседа о международных делах. Однако реальной работы было проделано мало. Днем Горбачев выступал с речью о советской экономике перед собранием деловых людей в Ланкастер-Хаус. Его беззаботный оптимизм был приправлен модным макроэкономическим жаргоном («бюджетный дефицит», «денежная масса») – словами, которых его предшественники никогда не слыхивали. Однако, когда его спросили, кто управляет экономикой теперь, когда предприятия якобы сами отвечают за свое производство, ответ его был убийственно старомодным: «Спросите Госплан, Государственный плановый комитет. Там во всем разберутся».