Горбун

Однажды с утра, он как обычно, отправился в свою оружейную мастерскую. Я вошла в его комнату, чтобы прибраться. Один из ящиков его письменного стола был выдвинут. (Обычно он был закрыт на ключ.) на столе лежал большой пожелтевший от времени конверт, запечатанный двумя сургучными гербовыми печатями на шнурках. Присмотревшись к оттиску, я на обеих прочитала латинскую фразу «Adsum». Святой отец, у кого я исповедаюсь, объяснил мне, что в переводе на французский это значит: «Я здесь!»

Вы, конечно, помните, матушка, что этим девизом мой друг Анри вдохновлял себя, когда один противостоял шестерым моим похитителям, еще там в Венаске. «Я здесь!» «Я здесь!», восклицал он и рубил налево и направо тяжелым лемехом. На конверте была еще одна печать, церковная. Я вспомнила, что этот конверт за тремя печатями уже однажды мне попадался на глаза. Это произошло, когда мы покидали дом фермера на берегу Аргы. С перевязанным плечом, (наша одежда сушилась на подоконнике), он встревожено что-то искал и, наконец, найдя на дне моего вещмешка этот конверт, был очень счастлив.

И вот теперь, этот самый конверт лежал на его письменном столе. Рядом с ним находился листок, с какими то записями. Я не удержалась от того, чтобы прочитать. Знаю, что поступила плохо. Но, матушка, я думала, что эти строки помогут мне узнать, куда и зачем он намерен без меня отправиться. На листке не было ничего, кроме каких-то имен и адресов. Ни одного из них я не знала, но поняла, что это те люди, с которыми Анри намеревался повстречаться и ради этого покидал меня. Привожу дословно все, что я прочитала на этом листке:

«1. Капитан Лоррен – Неаполь.

2. Штаупитц – Нюрнберг.

3. Пинто – Турин.

4. Эль Матадор – Глазгоу.

5. Жоель де Жюган – Морле.

6. Фаёнца – Париж.

7. Сальдань – Париж.

И в конце два номера, перед которыми пока не были проставлены имена №№ 8 и 9»…

Глава 5. Аврора обращает внимание на маленького маркиза

«… Прежде всего, закончу рассказ о странном списке, что я нашла на письменном столе. Когда после двухлетнего отсутствия Анри, наконец, вернулся, я опять увидела этот листок. Некоторые имена и адреса теперь были вычеркнуты, – без сомнения те, кого за это время ему удалось встретить. И, наоборот, бывшие пропуски теперь заполнили новые имена.

Капитан Лоррен, означенный номером 1, был вычеркнут. Поверх номера 2, где стояло имя Штаупица, тоже прошла жирная черная линия. То же самое с Пинто, Матадором и Жоелем де Жюганом. Номер 5 был перечеркнут кроваво красным чернилом. Фаёнца и Сальдань остались нетронутыми. Против цифры 8 появилось имя Пейроль, против 9 – Гонзаго. И тот и другой были помечены словом Париж».

«… Два года, дорогая матушка, я жила, его не видя. Чем он задумался все это время? Почему его действия всегда остаются для меня загадкой? Эти два года показались мне двумя столетиями. Удивляюсь сама, как я смогла столько дней прожить без него. Если бы его отняли у меня сейчас, я точно бы умерла.

Перед отъездом он отдал меня на попечение женского монастыря. Послушницы, монахини и сама матушка настоятельница были ко мне добры и, видя мою тоску, утешали, как могли. Мой друг увез с собой всю мою радость. Я теперь не пела и не смеялась. Зато, когда он, наконец, вернулся, как я была счастлива! Кончилась, наконец, моя долгая мука. Я не находила слов, чтобы высказать ему мою радость.

Поцеловав меня при встрече, он задумчиво произнес:

– Вы уже совсем взрослая, Аврора. Я даже не предполагал, что вы будете такой красивой.

Красивой! Он считает меня красивой! Когда он это сказал, мне было шестнадцать и семнадцать. Не могу описать новой радости, от которой при этих словах забилось мое сердце.

В тот же день, когда Анри вернулся, он взял меня из монастыря, и мы вернулись в наш дом за Кале Реалем.

Анри к нам пригласил двоих слуг: пожилую женщину по имени Франсуаза Беришон и ее внука Жана Мари.

Увидев меня, Франсуаза пробормотала:

– Господи, как она похожа!

– На кого я похожа? – подумала я.

Что хотела сказать эта женщина? Я тогда решила, и впоследствии мое предположение подтвердилось, что Франсуаза когда-то состояла на службе в семье моих родителей. Она, должно быть, хорошо знала моего отца и вас, дорогая матушка. Я много раз пыталась у нее что-нибудь выведать. Но обычно словоохотливая служанка, едва лишь заходил разговор на эту тему, словно набирала в рот воды.

Жан Мари, ее внук, был моложе меня и, конечно, знал не больше моего.

Во время пребывания за монастырскими стенами я ни разу не виделась с моей подругой Флорой. Выйдя на свободу, я пыталась ее разыскать. Кто-то сказал, что она покинула Мадрид. Однако, это оказалось неправдой. Несколько дней спустя, прогуливаясь вечером с Франсуазой, я увидела Флору, танцующую и поющую на Плаца Санта. Я хотела к ней подойти, но не смогла протиснуться, так плотно ее окружала толпа. Со слезами на глазах я рассказала об этом Анри. Он лишь развел руками: