Горбун

Теперь расскажу вам, матушка, в двух словах, как я поняла способ пробуждения. Одни лишь прижигания конечностей ничему бы не помогли. Пробуждение – это сложный ритуал, где все движения и пение заклинаний должны производиться в точной последовательности. Все, как в венгерских сказаниях, которых так много знает моя подруга. Там говорится, что, даже имея золотой ключ к хрустальной двери, за которой укрыты сокровища Офена, ее невозможно открыть, если не знаешь волшебные слова: «мара морандо».

Я поцеловала Анри в лоб. Он раскрыл глаза, непонимающим взором посмотрел в темноте на потолок грота и, наконец, узнав нас, улыбнулся. Потом, обнаружив скелет старика Адхи, произнес с мрачной иронией:

– Хорошего напарника они мне нашли, нечего сказать!

– Нужно бежать! – торопила Флора. – До восхода солнца мы должны подальше уйти от этого места.

Анри уже встал.

У расселины стояли отвязанные кони. Флора, великолепно управляя молодым жеребцом, поехала первой. Ей уже много раз приходилось здесь бывать. Хорошо зная эти места, она была проводником. Еще при луне мы покинули окрестности Баладрона. Восход нас застал в Эскуриале, а к вечеру мы прибыли в испанскую столицу Мадрид. Я была несказанно счастлива, оттого, что Анри согласился оставить Флору с нами. После того происшествия она не могла вернуться в свой табор, – собратья не простили бы ей измены. Анри сказал:

– Вот и хорошо, малышка Аврора, теперь у тебя есть сестра.

В течение месяца все было хорошо. Флора захотела познакомиться с таинствами и обрядами христианства. За несколько недель до нашей с ней встречи ее крестили в храме Преображения, и теперь мы с ней вместе отправились к исповеди и причастию. Мы ходили на службу, проводимую святым братством специально для детей и подростков. Для посещения церкви Анри нам обеим купил по длинному темному платью с монашеским капюшоном. Флора была искренне верующей, но ее набожность не всегда соответствовала принятым канонам.

Одним прекрасным утром, когда мы обычно отправлялись в церковь, я к удивлению обнаружила, что бедняжка Флора, или, точнее Мария де ла Санта Круц вместо темного платья надела свой разукрашенный блестками костюм гитаны.

– Бедная птичка, – посочувствовал ей Анри. – Сколько ты не пытаешься взлететь, тебя все тянет на землю.

Мамочка, если бы вы знали, как я плакала! Я ведь так любила мою милую Флору. Любила от всего сердца. Я обняла ее, предчувствуя разлуку, и она плакала вместе со мной. Но не могла с собой совладать. Ее неудержимо тянула на улицу романтика цыганской вольницы.

Она ушла, пообещав скоро вернуться. Но, увы, на другой вечер я увидела ее на Плаца Санта. Окруженная гуляющей публикой, она плясала под баскский бубен, а потом гадала на картах и предсказывала желающим узнать судьбу по линиям руки.

Мы жили в небольшом доме на тихой опрятной улочке с тыльной стороны Кале Реаля (королевского дворца). Сзади невысоких по большей части новых домов простирались фруктовые сады. Наверное, только лишь то, дорогая матушка, что я по крови француженка, мешает мне в Париже тосковать по прекрасному климату Испании.

Мы больше ни в чем не испытывали нужды. Анри очень быстро занял в Мадриде свое место среди лучших резчиков декораторов по оружию. Правда, он еще не достиг зенита своей славы, в скором времени, позволившей ему сделаться состоятельным синьором; но в среде профессионалов уже признали и по достоинству оценили его мастерство.

Для нас настала пора благополучия. Иногда по утрам меня навещала Флора. Она сетовала на то, что мы теперь редко видимся. Но когда я предлагала ей вернуться в наш дом, она отшучивалась и убегала танцевать на Плаца Санта.

Как то Анри сказал:

– Аврора, эта богемская синьорита тебе в подруги не годится.

Не знаю почему, но с того времени мы с Флорой стали все больше отдаляться. Наши встречи становились реже и холоднее. Когда Анри что-то говорил, я верила ему всем сердцем. Все, что не нравилось ему, начинало не нравиться и мне. Разве он не заслужил такую любовь, матушка? И все-таки, бедная маленькая Флора, с какой радостью я бы ее, обняла, если бы вдруг сейчас встретила!

Через два три года жизни в Мадриде в моей судьбе началось долгое трудное испытание. Однажды Анри мне сообщил, что ему придется на некоторое время меня покинуть.

Теперь, когда уже все позади, я порой не могу объяснить самой себе, как я тогда пережила два бесконечно долгих года, не видя моего друга, человека к которому привыкла настолько, что не могла без него, казалось, и дня прожить. Когда я вспоминаю, о этих двух страшных годах, они мне кажутся длиннее всей моей остальной жизни.

Я знала, что Анри долго копил деньги, чтобы предпринять какое-то важное путешествие в Германию и Италию. Только во Францию почему-то ему была дорога заказана. Причины, побудившие его отправиться в долгую поездку, до сих пор мне не известны. Но еще до его отъезда произошел один случай, о котором я должна вам поведать, дорогая матушка.