Читаем Горбун полностью

Горбун

Теперь от гостиной, где шло увеселение, двух девушек отделяла только дверь. Звон бокалов и смех покрывали выкрики двух десятков голосов:

– Вперед на приступ!

– Возьмем будуар!

– Эй, навались! Раз-два-гоп!

– Раз-два-гоп!

– Черта с два ее выбьешь. Кажется, там внутри железо!

– Давай еще раз попробуем.

– Навались!

– Раз-два гоп!

<p>Глава 7. Пустующий стул</p>

Мсьё де Пейроль, которому Гонзаго перед отъездом в Пале-Рояль поручил быть хозяином вечера, явно не справлялся со своей ролью. В отсутствие принца члены его роковой гвардии не ставили фактотума ни в грош. Шаверни и другие уже успели на него пару раз «прицыкнуть», после чего его авторитет был окончательно подорван. Вопреки его призывам шумное увеселение с каждой минутой набирало силу. Аврора стояла, перед запертой дверью, ни жива, ни мертва и лишь раскаивалась, что покинула свое убежище. Донье Круц напротив приходившее в гостиной было по душе. Она в том не находила ничего предосудительного и уж тем паче опасного. Чтобы из гостиной их не было заметно, если кому то вдруг взбрело бы на ум заглянуть в замочную скважину, она задула все свечи, освещавшие лестницу и верхнюю площадку, – она, конечно, пеклась не столько о себе, сколько о подруге.

– Да погляди же ты! – шепнула гитана, указывая на скважину. Но любопытство Авроры уже исчезло.

– И надолго вы решили нас покинуть ради этой мадемуазель, господа кавалеры? – не без иронии осведомилась Сидализа.

– Вот уж нашли предмет обожания! – подхихикнула ей Дебуа.

– Видишь, как ревнуют эти сударыни маркизы? – самодовольно заметила донья Круц.

– Маркизы? – недоверчиво переспросила Аврора, приближая глаза к скважине.

– Что тебя так удивляет? – донья Круц с видом знатока пожала плечами и решительно заключила: – Ты, моя милая, совершенно не знаешь двор.

– Донья Круц!

– Явись к нам, донья Круц! – все больше распаляясь, орали в гостиной.

– Видишь, как я их обаяла! – простодушно похвалилась гитана.

Изнутри принялись сотрясать дверь. Аврора в испуге отпрянула, а донья Круц прильнула к скважине и, внезапно беззвучно рассмеявшись, прошептала:

– Ну и рожа у этого кощея Пейроля!

– Голым нахрапом эту дверь не взять! – определил Навай.

– С той стороны как будто шепчутся, – заметил Носе.

– Нужен лом, или какой-нибудь крепкий рычаг.

– Может, лучше пушку? Чего уж мельчить? – сквозь дрему заметила мадемуазель Нивель, от чего ее поклонник Ориоль зашелся в неистовом хохоте так, что едва не лишился чувств.

– Не нужно пушек! – воскликнул Шаверни. – Когда палят пушки, музы, как известно, молчат. Сегодня праздник, черт побери, и я желаю, чтобы музы не умолкали, – а потому предлагаю спеть серенаду!

– Прекрасно! – поддержал маленького маркиза Ориоль. – Споем серенаду под звон бокалов. Сыграем ножами и вилками на кастрюлях и тарелках! Чем не аккомпанемент?

Ориоль взглянул на Нивель, желая, чтобы она оценила его изобретательность, но «дочь Миссисипи» уже опять успела уснуть.

– Нет, он просто прелесть, этот маленький маркиз! – прошептала донья Круц.

– Который из них? – спросила Аврора, опять подходя к двери.

– Почему-то не видать горбуна, – вместо ответа произнесла гитана.

– Музыканты готовы? – пустив «петуха», осведомился Шаверни. Опять приложив глаз к скважине, Аврора пыталась отыскать своего мадридского поклонника, но в гостиной творилась такая суматоха, – никто ни секунды не находился на месте, – что ничего невозможно было разглядеть.

– Который же из них? – повторила Аврора.

– Тот, что самый пьяный, – ответила донья Круц.

– Оркестр готов! – вооружившись приборами и посудой, горланили новоявленные исполнители. Почти все, включая и дам, повскакивали с мест. Сидализа держала пустую сковородку, по которой Дебуа колотила половником. Поскольку дирижера не было, то каждый оркестрант принимался играть, когда и как ему вздумается, от чего в гостиной поднялся невообразимый шум. После очередной попытки призвать буянов к порядку Пейроль был обезврежен. Чтобы он больше не мешал, Навай и Жирон привязали его к вешалке.

– Кто же будет петь?

– Шаверни! Шаверни!

– Конечно Шаверни.

Нетвердо державшегося на ногах маленького маркиза, передавая из рук в руки, подтолкнули к самой двери. Наконец-то его узнав, Аврора инстинктивно отшатнулась от скважины.

– Ну, немножко перебрал, – поясняла подруге донья Круц, – ничего страшного. При дворе так принято. Все равно он просто душка!

Неуверенным жестом подвыпившего Шаверни призвал к тишине, после чего грохот посуды немного поутих.

– Милые барышни и господа, – начал он, – прежде всего мне хочется объяснить вам деликатность моего положения…

Раздались недовольные выкрики.

– Не надо никаких объяснений!

– Пой, или молчи!

– Мое положение… положение мое… в общем ничего… ничего особенного собой не представляет, хотя на первый взгляд может показаться…

– Долой Шаверни!

– Наказать его!

– Привязать его к вешалке рядом с Пейролем!

– Я хочу разъяснить мое положение всем, – с упорством пьяного продолжал маленький маркиз, – потому, что нравственные основы…

– К чертям нравственные основы!