Горбун

Ваше высочество, если вам угодно, чтобы для своего оправдания я давал объяснения по поводу обвинений такого рода, то лучше признайте меня виновным. Необоснованность этой низменной клеветы настолько очевидна, вся эта несусветная чушь вызывает во мне такое отвращение, что я не стану говорить даже, если этого потребуете вы, даже если меня подвергнут пытке. А потому в заключение могу лишь доложить. Перед вами налицо следующие факты: во-первых – Лагардер отдан в руки правосудия вашего королевского высочества, во вторых – обе девушки находятся в покоях госпожи принцессы, и наконец, в третьих – у меня в сейфе в запечатанном конверте хранятся документы, – листки, вырванные из регистрационной книги приходской церкви де Келюсов. Вы – глава государства. Имея в распоряжении все перечисленное, совсем нетрудно установить истину, и потому не без оправданной гордости могу заявить: «Это я озарил светом истины непроглядные потемки лжи!»

– Истина обязательно восторжествует! – сказал регент. – Я сам буду председательствовать на сегодняшнем фамильном совете.

Словно не в силах сдержать радости, Гонзаго просиял улыбкой. Порывисто пожав ладонь герцога двумя руками, он воскликнул:

– Именно для того, чтобы попросить вас об этом я сюда и шел. От себя лично, а также от имени человека, которому я посвятил большую часть моей жизни, безмерно благодарю, ваше высочество! А теперь позвольте вам принести мои извинения за то, что, подчиняясь излишней чувствительности, (что ни говори, я все-таки итальянец), возможно, говорил с вашим высочеством слишком дерзко. Еще раз прошу в этом меня простить. Как бы то ни было, вскоре прозвучит приговор, и я подвергнусь суровой каре. Сегодня вечером на семейном совете Филипп Орлеанский и Филипп де Гонзаго наверное увидятся в последний раз…

Внезапным порывом регент крепко прижал принца к своей груди. Право, до чего же все таки крепка старая дружа!

– Забудем этот разговор, Филипп, – сказал он. – Простите меня, но я исполнял долг. Надеюсь, того, что регент Франции просит у вас прощения с глазу на глаз, вам достаточно; вы не станете требовать, чтобы глава государства принц крови унизился до покаяния, принесенного вам в присутствии свидетелей?

Уклоняясь от прямого ответа, Гонзаго задумчиво произнес:

– Есть раны, которые долго не заживают, ваше высочество.

Голос Гонзаго дрожал, на его глазах выступили слезы. Внезапно распрямившись, он взглянул на стенные часы. Беседа двух Филиппов уже длилась три часа.

– Ваше высочество, – произнес он спокойным тоном, – боюсь, что сегодня утром вам спать уже не придется. В передней полно сановников. Они с нетерпением дожидаются окончания нашей с вами беседы. Их мучит любопытство, каким образом я покину ваши покои, как всегда обласканным, или вы велите надеть на меня наручники и препроводить в Бастилию. Мне тоже это небезынтересно, и потому я прошу оказать мне одну из следующих милостей: либо отправить в тюрьму, где до следствия и суда я буду огражден от людской злобы, либо публично выразить ваше ко мне благоволение, – в нем я сейчас как никогда нуждаюсь, ибо в результате наветов моя репутация подорвана.

Филипп Орлеанский позвонил в колокольчик и приказал вбежавшему слуге:

– Пригласите сюда всех, кто дожидается в передней.

Когда придворные собрались, герцог Орлеанский обнял Гонзаго и, поцеловав в лоб, сказал:

– До свидания, мой друг Филипп, до вечера!

Придворные выстроились в две шеренги, образовав коридор. Когда по нему проходил покидавший спальню регента принц, они поклонились ему до земли.

Глава 3. Три этажа Новой башни в Шатле

Учреждение особой судебной инстанции, получившей название «Пылающая палата» восходит к эпохе короля Франсуа II. Изначально ее назначение состояло в борьбе с ересью. Она обладала чрезвычайными полномочиями. Выносимые ею приговоры были окончательными, обжалованию не подлежали и приводились в исполнение не позднее, чем через сутки с момента оглашения. В конце 70-х XVII века во время правления Людовика XIV процессы, наделенные статусом «Пылающей палаты» проводились в здании парламента. В них преимущественно слушались дела по поводу умышленных отравлений со смертельным исходом.