Горбун

– Ты мне доверяешь, сестрица? – обратилась она к Авроре младшей. – Ты отважно, но после болезни еще очень слаба. Я сделаю вместо тебя все, что хочешь сделать ты, – и повернувшись к госпоже Гонзаго, добавила.

– прошу вас, прикажите запрягать, ваше высочество.

– Куда же ты, сестрица? – озабоченно спросила Аврора.

– Госпожа принцесса скажет, – с решимостью ответила гитана, – куда я должна поехать, чтобы его спасти!

Глава 6. Приговоренный к смерти

Донья Круц ждала у дверей. Мать и дочь стояли друг к другу лицом. Принцесса велела запрягать.

– Аврора, сказала она. – Вот уж не думала, что твоя подруга станет мне давать советы. Впрочем, она заботится о тебе, и потому я на нее не сержусь. Однако, почему эта девушка решила, что я хочу продлить сон твоего разума с тем, чтобы помешать тебе действовать?

Донья Круц невольно к ним приблизилась.

– Вчера, – продолжала принцесса, – я была для этого человека врагом, потому что он отнял у меня дочь, и потому что я полагала, будто Невер погиб от его руки.

При этих словах Аврора де Невер встрепенулась и напряглась, но ее взгляд оставался устремленным в пол. Она так побледнела, что мать сделала к ней шаг, чтобы ее поддержать.

Аврора сказала:

– Продолжайте, сударыня, я слушаю. По вашему лицу и голосу можно догадаться, что вы уже распознали клевету.

– Я прочитала твой дневник, девочка, – ответила принцесса. – Это убедительная оправдательная речь. Человек, в течение двадцати лет, оберегавший в чистоте и добродетели девушку, жившую под его крышей, не может быть злодеем. Человек, возвративший мне дочь такою, какою я не могла ее вообразить даже в самых радужных материнских мечтах, должен иметь незапятнанную совесть.

– Благодарю вас за него, матушка. А других доказательств у вас нет?

– Есть еще свидетельства одной достойной женщины и ее внука. Анри де Лагардер…

– Мой законный муж, матушка.

– Твой муж, девочка, – сказала принцесса, понизив голос. – Не воевал против Невера, а защищал его.

Аврора кинулась на шею матери и, отбросив свою недавнюю настороженность, покрыла ее лицо поцелуями.

– Твоя нежность адресована ему! – с грустной улыбкой промолвила госпожа Гонзаго.

– Нет, тебе! – воскликнула Аврора, поднося к губам материнские руки. – Тебе, которую после стольких лет разлуки я наконец опять обрела, дорогая мама, тебе, которую я люблю, тебе, которую и он будет любить и почитать! Ты что-то уже успела сделать в его защиту?

– Сегодня утром, пока ты спала, я отправила регенту письмо, из которого явствует, что Лагардер не виновен, – ответила принцесса.

– О, благодарю! Благодарю тебя! – воскликнула Аврора. – Но почему же Лагардера до сих пор не освободили? Иначе он был бы здесь.

Принцесса кивком подозвала Флору.

– Я прощаю твою бестактность, девочка, – сказала она, целуя гитану в лоб. – Карета готова. Поезжай в Пале-Рояль и привези ответ на вопрос моей дочери. Давай, милая, поскорее возвращайся. Мы будем тебя ждать.

Донья Круц стремглав выбежала из комнаты.

– Ну что, доченька, – спросила принцесса у Авроры, подводя ее к дивану, – как по твоему, удалось мне усмирить в себе гордыню светской дамы, ту, которую ты в своих записках осудила еще до того, как со мной встретилась? Достаточно ли я сговорчива и послушна, выполняя волю мадемуазель де Невер?

– Вы так добры, матушка, – начала Аврора.

Они присели.

Госпожа Гонзаго перебила:

– Я тебя люблю, и этим все сказано, – заключила она. – Еще недавно я тревожилась и боялась за тебя. Но теперь мои страхи исчезли. Я, наконец, поняла, как нужно действовать.

– И как же? – с улыбкой поинтересовалась девушка. Принцесса немного помолчала и потом ответила:

– Просто я должна его полюбить, и тогда ты будешь любить меня.

Аврора порывисто обняла мать.

Донья Круц пересекла гостиную покоев госпожи де Гонзаго и вышла в переднюю. Здесь до ее слуха донесся шум голосов. За закрытой входной дверью разыгрался какой-то скандал: на лестничной площадке шел громкий спор. Мужской голос, показавшийся донье Круц знакомым, кричал, адресуясь к лакеям и горничным принцессы. Те, собравшись кучей, создали неприступный бастион перед дверьми, ведущими в святилище их госпожи.

– Нельзя! Вы пьяны! – кричали лакеи – мужчины, а камеристки, срываясь на пронзительный визг, прибавляли:

– У вас на сапогах штукатурка, а в волосах солома. Разве можно в таком виде являться к ее светлости?

– Ах, вы лопухи безмозглые! – горячился непрошеный визитер. – Штукатурка, солома… Вам невдомек, откуда я пришел. Если бы вы это знали, то не стали бы обращать внимания на такие пустяки!

– Из какого-нибудь захудалого кабачка! – басили лакеи.

– Или сбежали из полицейского участка, – вторили горничные.

Донья Круц остановилась и стала прислушиваться.

– Вот хамское отродье! – возмущался голос. – Ступайте, доложите хозяйке, что приехал ее кузен маркиз де Шаверни и просит его немедленно принять по неотложному делу!