Гордая пленница

Осталось преодолеть пару ярдов до двери конюшни, и она вырвется из этого презренного замка. Даже если те люди сейчас проснутся, они вряд ли сумеют ее остановить. Но рядом послышалось какое-то движение, хлопнула в противоположном конце дверь, затем другая, и перед ней возник Алистер Кемпбелл.

— Слезай! — приказал он. — Слезай немедленно!

Она развернула лошадь, ударила ее пятками, направляя вперед, но там уже были люди. Она снова повернула к двери, которую заблокировал Алистер, конечно, он не уйдет с ее дороги. Он обхватил лошадь за шею, и повторилась та сцена в лесу. Изабо яростно лягнула его, но юбки смягчили удар, и он стащил ее с испуганного животного, которое, заржав, понеслось в дальний конец конюшни.

Изабо, уронившая на пол яблоки и хлеб, теперь била Алистера обеими руками по лицу, крича:

— Отпусти меня! Отпусти меня, проклятый ублюдок Кемпбелл!

Отчаяние придало ей сил, и Алистеру стоило труда перехватить ее запястья и удерживать их.

— Успокойся, маленькая ведьма!

Но она продолжала отбиваться, пинала его ногами, затем впилась зубами в предплечье, прокусив его до крови, и все же он не отпустил ее. Более того, небрежно перекинув строптивицу через плечо, Алистер всю дорогу нес ее в столь унизительном положении к ней в комнату, где просто сбросил на кровать. Лежа с задранными юбками, с растрепавшимися волосами, Изабо ответила ему разъяренным взглядом.

— Очень ловко, — сказал он. — В самом деле, очень ловко.

Алистер тяжело дышал от ярости и напряжения, предплечье у него болезненно дергало в том месте, куда она его укусила. Он взглянул на окровавленный рукав.

— Помнишь, что я сказал тебе, когда привез сюда?

Помнишь, что я обещал с тобой сделать, если ты причинишь боль кому-нибудь в Данлосси? — Она промолчала, и Алистер шагнул к ней. — Ты помнишь? Я обещал тебя выпороть! — гаркнул он. — И ты этого заслуживаешь, ибо ты в большей степени дикарь, а не женщина, вот что я тебе скажу…

Он вдруг замолчал и сделал глубокий вдох, понимая, что слишком уж разошелся.

Но Изабо мгновенно села, глаза у нее сверкали гневом.

— А я вот что скажу тебе. Я предпочитаю быть дикарем, чем трусом, — выпалила она. — Потому что ты и есть трус, Алистер Кемпбелл, раз сводишь счеты подобным образом.

Да, я знаю про твоего отца, тебе хочется уничтожить якобитов из мести, но ты не можешь этого сделать, и вот ты здесь, утоляя свою жажду мести, отыгрываешься на женщине, которая не в состоянии дать тебе отпор.

— Замолчи!

— Не замолчу! — хрипло крикнула Изабо. — Пора уже кому-то заявить, кто ты на самом деле! Хотя, возможно, это ваша семейная черта, — добавила она, скривив губы. — Я слышала много разговоров о бегстве с поля сражения у Шерифмура. Кажется, твой отец был ранен в спину…

Шагнув к ней, он с такой ужасающей силой схватил ее за руки, что едва не стащил с кровати.

— Да как ты смеешь, глупая несведущая девчонка, бросать мне подобные обвинения! — прорычал он всего в паре дюймов от ее лица.

Изабо закрыла глаза, чтобы не видеть его ярости. Она зашла слишком далеко, он просто обезумел и сейчас наверняка применит к ней физическое насилие.

Внезапно Алистер толкнул ее на кровать и молча, даже не взглянув на нее, подошел к окну. Эта наглая мятежница довела его своими язвительными замечаниями и саркастическими взглядами до того, что он чуть не ударил ее. Лишь остатки самообладания заставили его справиться с гневом. Руки у него еще дрожали, но, убедившись, что опять владеет собой, Алистер обернулся.

Она лежала, подтянув колени к груди и со страхом глядя на него, а когда он шагнул вперед, ее глаза чуть расширились. «Да, тебе следует быть настороже», — подумал он, хотя знал, что ярость прошла и уже никакие выпады с ее стороны больше не смогут довести его до такого состояния.

— Могу я спросить, где ты была, пока мои люди впустую тратили время, прочесывая все окрестности? — спокойно поинтересовался Алистер, остановившись в метре от кровати.

Изабо молчала. Столкновение потрясло ее больше, чем ей хотелось признаться, у нее выступили слезы, и она перевернулась на другой бок, чтобы он их не увидел. Это все от усталости, говорила она себе, от усталости и голода, которые сделали ее такой слабой и уязвимой, но она не может заплакать в его присутствии.

Слезы обжигали ей щеки, горло еще болело, и она крепко прижала руки к лицу. Комнату заполнил свет, она слышала, как он поставил канделябр на прикроватный столик и сел рядом с нею.

— Изабо? — Голос был почти ласковый, когда Алистер отвел ее руки от лица. — Изабо, взгляни на меня. — Она покачала головой. — Посмотри на меня, — повторил он.

— Зачем? — резко спросила Изабо, открыв глаза. — Чтобы увидеть, как ты злорадствуешь?

— Нет, ошибаешься. Мне просто не нравится, что ты плачешь.

Куда подевался весь его гнев, секунду назад был, а теперь вдруг бесследно исчез? Удивительно. Это совсем не похоже на него, он не помнил случая, чтобы его обезоружили какие-то пустяки вроде женских слез. Алистер еще держал ее за руки, и она, высвободившись из его тисков, вытерла слезы рукавом.