Гордая принцесса

— Очень короткий, ваше королевское высочество. Его светлость жив и здоров. Он вернулся несколько часов назад, немного отдохнул и теперь, наверное, уже уехал в замок.

С минуту помолчав, Илона тихо спросила:

— Его светлость справлялся обо мне?

— Нет, ваше королевское высочество. Говорить больше не было нужды. Илона без всякого удовольствия съела завтрак, приняла ванну и стала одеваться.

Такое отношение вполне в духе ее мужа: перестав быть ему нужной, она больше не интересовала его!

Вчера вечером он говорил с ней без всякой ненависти, а когда взял ее за руку и они вместе пошли к дворцу, ей показалось, что его холодность пропала.

Оказалось, что она заблуждалась! Их отношения снова стали холодными и враждебными.

Илона была подавлена. Она даже не замечала, какое из новых парижских платьев надевает на нее горничная. Посмотрев в зеркало, Илона увидела на себе бледно-голубое платье, отделанное белым кружевом, и смутно припомнила, как его выбирала. Новый наряд не вызвал у нее пи малейшего интереса.

Одевшись, она вышла из спальни и медленно пошла по коридору к парадной лестнице.

Внизу, в огромном холле, толпились офицеры, в открытую дверь виднелась площадь, заполненная солдатами.

Разглядывая их в надежде увидеть среди них мужа, она вдруг напряглась: к дворцу приближалась красочная группа цыган. Мелькали пышные женские юбки, ярким пятном выделялся красный кафтан барона, на темных головах пестрели шелковые яркие платки.

Илона отвернулась с чуть слышным стоном. Острая боль пронзила ее сердце, как в тот вечер, когда князь танцевал с Машей.

«Вероятно, он снова позвал ее! В час триумфа ему нужна любовница, а не жена»,-горестно думала она.

Илона повернулась и пошла по коридору куда глаза глядят, только бы не видеть цыган. Она видела перед собой прекрасное лицо танцовщицы с манящими глазами и ярко-красными соблазнительными губами.

Ее потянуло к комнате Юлиуша: ведь вчерашнее спасение Добруджи стало возможным именно благодаря ее брату. Если бы Юлиуш не решился выбраться из дворца вопреки воле короля, если бы она тогда не помогла ему, сейчас бы на город обрушились русские снаряды.

Илона представила себе, с каким восторгом Юлиуш сам принял бы участие в разгроме врага, но судьба распорядилась, чтобы это совершил князь, причем без кровопролития.

Остановившись в коридоре, она обнаружила, что стоит перед своей детской, в которой жила до того самого дня, пока они с матерью не покинули дворец.

Она вошла и увидела, что там ничего не изменилось. То же большое кресло возле изразцовой печи, в котором она сидела с матерью и слушала волшебные сказки. Тот же конь-качалка, любимая игрушка, пока ей не разрешили кататься на настоящем, живом пони. Тот же кукольный домик, сделанный специально для нее искусными резчиками по дереву и напоминающий их дворец. А вот и крепость, подаренная Юлиушу, когда он был маленьким мальчиком, тоже вырезанная из дерева добруджанскими мастерами.

Илона прошла по комнате и прикоснулась к кукольному домику. Рядом с ним стоял расписной сундук, куда она каждый вечер складывала игрушки перед сном.

Открыв сундук, она увидела сверху свою первую куклу, самую любимую из всех игрушек. У нее были светлые волосы и голубые глаза. Мать проводила часы за шитьем прекрасных, расшитых кружевом нарядов, в которые Илона наряжала свою любимицу.

Она взяла куклу и вскрикнула от огорчения: на маленьком розово-белом носике виднелась большая трещина, а на розовой щечке недоставало кусочка фарфора.

Разбита!

Это окончательно переполнило чашу горя, копившегося в ее душе с самого утра. Разбитое лицо куклы словно показало ей, что ее жизнь тоже разбита!

Она прижала куклу к груди и заплакала. Сначала слезы медленно текли по ее щекам, как снег, начинающий таять в горах, а потом полились ручьем!

Казалось, с ними выливаются все горе, одиночество и страдания, которые она испытала за короткое время своего замужества. Она опустилась на пол и, продолжая прижимать к себе куклу, склонила голову и зарыдала так, что все ее тело содрогалось. Она не слышала, как открылась дверь и чей-то голос произнес:

— Я искал вас…

Илона не подняла головы. Меньше всего ее заботило, видит ли сейчас ее кто-нибудь. У нее не осталось гордости. Только чувство бесконечного отчаяния владело ею.

— Что случилось? Почему вы плачете? — спросил князь. Не дождавшись ответа, он настойчиво произнес: — Что вас расстроило? Я и представить не мог, что вы можете плакать!

Она наконец осознала, что князь разговаривает именно с ней, и поняла, что должна ему ответить.

— Я ничего не могу… с этим поделать, — рыдая, говорила она. — Мне так одиноко, так грустно… Вы меня ненавидите… мне хочется только умереть!

— Ненавижу вас? — странным голосом переспросил князь.

Он наклонился и поднял ее. Илона не сопротивлялась. До нее едва доходило, что он рядом с ней. Темное облако печали настолько поглотило ее, что она еще не до конца понимала происходящее.

— У вас… есть все! — продолжала она рыдать. — Люди любят вас… И у вас есть… цыганка… Она приходила сюда… к вам. А я одна. Никому… не нужна… У меня даже… нет ребенка… которого я могла бы любить.