Гордая птичка Воробышек

– Зы-здрасте, – удивленно сцеживаю из себя, поддевая пальцем очки на переносице.

Вот так встреча!

Надо же! Сама Лизка Нарьялова собственной персоной! Танька бы сдохла от восторга. Такая гламурная и неприступная! Красивая девчонка, ничего не скажешь. Она полусидит в постели, прикрывшись простыней, выставив напоказ отсоляренные плечи и верхние полукружия грудей и, завидев меня, на миг теряется. Затем хмурит высокие татуированные брови и испуганно поднимает голову навстречу вошедшему Люкову.

– Илья! – произносит дрожащим голоском. – Что происходит? Почему здесь она?

А я сама не знаю почему. Но «она» звучит куда приятнее, чем «технический персонал», к которому, помнится, меня причислила давешняя темноволосая гостья Люкова, и я с благодарностью, заслуженно отдаю пальму первенства сегодняшней красотке. Право слово, милая девушка. Вот так бы и раскрыла причину своего появления, но Люков не намерен ей отвечать, ну, а уж я тем более. Мы просто стоим с ним в двух шагах и молча таращимся друг на друга, прожигая дыры, пока девица окончательно сползает с дивана и натягивает на холеное тело дорогую одежду.

– Хорошо, Воробышек. Не хочешь раздеваться, сиди в одежде, раз тебе так удобно, – неожиданно не выдерживает парень. Хватает меня за руку и легко, с плюхом, толкает за знакомый стол. Бросая на руки сумку, натягивает шапку на лицо до самого подбородка. – Мне все равно!

Это чистой воды произвол с замашками детсада! Я запоздало хватаю съехавшие на шею очки и порываюсь встать: да что он себе позволяет, гад блондинистый?! Но рука Люкова на плече крепка и тяжела как камень.

– Р-раздеваться?! – слышу я высокое, нервно-девичье за своей спиной, пока борюсь за свободу, и приближающиеся торопливые шаги. – Илья, ты впускаешь в свой дом девушку и приводишь в комнату тогда, когда мы вместе? Предлагаешь раздеться? Так просто, словно между нами ничего не случилось? – вопросительно всхлипывает Нарьялова, и я так и вижу затылком ее изумленное лицо. – А я думала, что ты… Думала, мы с тобой… Я порвала с Бампером и сама к тебе пришла! Я надеялась… А ты называешь ее так, как будто она для тебя что-то значит. Скажи, Илья, неужели она лучше?

Вот это я влипла, вместе со своей дурацкой фамилией. Я жду от блондинки истерику, и она случается. Громкая, со слезами. Но, как-то быстро сходит на нет. Все это время я остерегаюсь снимать шапку – когтистый маникюр у девушки ого-го, добраться до моей шевелюры ей ничего не стоит, – и я держу руки у щек, на всякий случай прижимая шапку так, словно не хочу слышать происходящий между этими двумя людьми односторонний разговор.

– Я, наверно, пойду? – выдает неуверенно девушка, успокоившись, и Люков странно смотрит на нее. Как будто только сейчас вспоминает о ее существовании.

– Давай, – просто отвечает.

Блондинка проходит комнату, поднимает с пола брошенную у постели сумку, взбивает волосы и, достигнув арки, останавливается. Поворачивается, словно ленивая красивая кошка.

И этот ее демонстративный поворот для меня. Он предназначен той, кого она без раздумий определила в соперницы. И он красноречивей некуда говорит: «Не все так просто со мной, Воробышек. Не все так просто. Погоди сбрасывать такую, как я, со счета».

И я, ни капли не соперница, ей верю.

– Илья, может, хоть проводишь? – просит девушка, невзначай скользнув рукой по груди, и трогательно закусывает нижнюю губку.

– Конечно, – отвечает Люков. – Подожди, Лиза, – нависает надо мной, тянет к себе со стола телефон и набирает номер. Сообщает, после короткого разговора с абонентом:

– Через пару минут будет такси. Пошли, я оплачу.

В нем нет нежности, он по-деловому суров, и я обзываю его про себя «холодной ледышкой». Он напоминает мне Кая, из сказки про Герду и Снежную Королеву, и я в который раз в своей жизни удивляюсь, чем подобные парни берут таких красивых девушек, как Нарьялова.

Должно быть желанием этот лед растопить.

Когда Люков равняется с ней, а я наконец стягиваю с головы надоевший головной убор, рассыпав сбившиеся волосы по лицу и отыскивая в спутанных кудряшках расстегнувшуюся заколку, то неожиданно слышу злое, предназначенное мне:

– Удачи!

И обернувшись, удивленно отвечаю:

– Спасибо.

Но блондинка продолжает:

– Недолгой и неяркой, девочка! Мне жаль тебя, я вижу, ты не поняла, – горько усмехается, подняв подбородок, – он бросит тебя уже завтра.

Мне тоже жаль девушку и хочется сказать, что не стоит меня ревновать. Что я ни при чем и вовсе не встречаюсь с Люковым, что не желаю быть ей соперницей, когда их и так хватает. Но успеваю лишь сказать:

– Нет. Не бросит, он…

Но девушка уже смеется:

– Наивная! – и исчезает, а Люков смотрит на меня так, словно хочет задушить.

* * *

Когда он возвращается, я уже почти выхожу из квартиры. Делаю шаг к двери, дернув рыжего кота за ухо, и внезапно утыкаюсь носом в крепкую грудь. Тут же отшатываюсь, испуганно поправляя очки.

– Пропусти, я ухожу, – говорю как можно тверже, выпрямив спину и подняв на Люкова глаза. Но он невозмутимо захлопывает дверь, отодвигает меня с пути, сует ключи в карман и уходит в комнату.