Гордая птичка Воробышек

   Господи, один ты знаешь, чего ему стоит отказ от Ирины и нахождение с девушкой под одной крышей. А теперь, похоже, еще и я. Меня не было рядом с Люковым несколько долгих минут, а холодной маски как не бывало.

   Что же она сделала с тобой?

  Я подхожу тихо, шурша шелком, ступая по паркету босыми ногами. Останавливаюсь, замерев возле парня, желая дотронуться до него и не смея. Зачем я вернулась? Кто меня просил?..

  - Ты нужна мне, Воробышек. Нужна, - неожиданно произносит Илья, не поднимая лица, и я с облегчением выдыхаю: услышал, значит. Чувствую, как отмирает, заиндевевшее было, подобно стеклу, сердце.

  - Хорошо, - соглашаюсь, не в силах оставить его наедине со своей прошлой привязанностью. Принимая ревность к Ирине, как нечто новое и особенное для меня. Не знакомое и не испытанное раньше. Жалящее, а оттого болезненно-горькое.

  Что не я. Не меня. Не со мной.

  И когда появились подобные мысли?.. Эх, Воробышек-Воробышек. А ведь есть еще Лиза, Марго, и та, другая - ночная бабочка, чуть не впорхнувшая в квартиру парня под твой сон. С которой он уже все успел до тебя.

  - Ты разорвал рубашку, Люков, все пуговицы отлетели.

   Он молчит, и я понимаю, что говорю что-то совсем не то.

  - Если хочешь, я останусь рядом, и она больше не придет.

  - Останься... - хрипло шепчет он. - Если не боишься.

  Не боюсь. И не боялась. Никогда. Даже странно.

  - Поздно бояться того, кто однажды оставил меня в своем доме, уложил в свою постель и поделился футболкой, тебе не кажется? Признайся, Люков, это ведь в твоем свитере я сегодня проснулась?.. А ты говоришь, боишься.

  Он неожиданно смеется, так и не поднимая головы, тихо и как-то щемяще-грустно, словно я сказала такую известную глупость, что смеяться над ней - и то стыдно.

  - Знаешь, если бы этот дом вдруг оказался твоим - не потому что большой, а просто потому что твой, я бы сварила для тебя кофе. Крепкий и сладкий, как ты любишь.

  - Ты босая... - Он наконец-то смотрит на меня, сквозь рваные пряди волос. Отрывает уже раскрытую ладонь от стены и подходит ближе. - И замерзла. Этот дом холодный для птички.

  - Да, - я осторожно улыбаюсь, обхватывая ладонями голые плечи. Поднимаю навстречу парню лицо, в который раз удивляясь, какой он высокий и сильный. - Холодный. Никогда не думала, что так бывает в больших домах. Надеюсь, твоя комната окажется в нем самой теплой: ждать рассвета в коридоре - не лучший выход.

  Я вновь говорю чушь. Понимаю по заострившимся чертам парня и остановившемуся вздоху. Да что же со мной такое?

  - Извини, Илья. Кажется, сегодня мой язык - мне худший враг. Я не хотела сказать, что... - опускаю глаза вниз и неожиданно немею, уткнувшись взглядом в смуглый живот и тонкую полоску темных волос, сбегающую ручейком по упругой коже за пояс брюк. Пробуждающую во мне странные желания, заставляющую чаще дышать и краснеть. - То есть, наоборот, хотела... В общем, я не имела в виду ничего такого.

  - Я понял, Воробышек.

  - Да?

  - Да.

  - И сегодня во дворе твоему отцу - тоже. Некрасиво вышло. Случайно, а он подумал... Наверно, мне стоило сразу извиниться перед гостями.

  - Не думаю, птичка. Тебя бы все равно никто не услышал.

  - А ты? - я нахожу в себе силы вновь взглянуть на парня. - Ты, Илья, сможешь простить меня?

  - Воробышек... Черт!

  Я поджимаю босую ногу и Люков тут же, круто развернувшись, пересекает коридор в направлении соседней комнаты. Распахивает дверь, пропуская меня вперед, срывает с себя рубашку и исчезает в ванной, оставив меня один на один со своей спальней и мыслями, непозволительно сосредоточенными на нем.

  Здесь все красиво и дорого, но совершенно безлико. Просто еще одна комната в еще одном богатом доме - картинка из журнала "Интерьер": молочные стены, сверкающее полировкой темное дерево, высокие темные портьеры и толстый, кипенно-снежный ворс ковра под ногами. Где вместо памятных фотографий - картины на стенах, вместо жилого беспорядка - спокойная идеальная чистота, а вместо дорогих сердцу личных вещей - умелый дизайнерский фешн-подбор мужских атрибутов, то ли для спальни, а то ли для рабочего кабинета.

  Я прикрываю дверь и бреду к кровати - большой, двуспальной, куда больше приготовленной для меня. Осмотрев единственное в комнате ложе, опускаюсь в одно из кожаных кресел, такое холодное, что кожа под тонким капроном и шелком тут же покрывается мурашками. Я заставляю себя откинуться на спинку и расслабиться, надеясь, что мне хватит выдержки дождаться в таком положении утра.

  Я, наверно, сошла с ума, не иначе, раз согласилась остаться возле Ильи так близко. Не просто наедине, а по-настоящему с ним. Пусть как друг или невольный спутник, - мне необходимо это лекарство: присутствие мужчины в личном пространстве, а ему нужна я. Когда-то это должно было случиться, так почему не сегодня? Иначе я никогда не избавлюсь от неприятных воспоминаний, так глубоко вонзившихся в память стараниями Игоря: пустой дом, темная спальня и... он. Так исступленно шепчущий "Моя... Так нужна мне..."

  "Ты нужна мне, Воробышек. Нужна".

  Оба раза так искренне, но лишь на один призыв откликается сердце.