Гордая птичка Воробышек

  - Какая честь, Невский? - тяну я, не зная, что и думать. Хотя теперь понятно, откуда на мне оказался свитер Люкова. Похоже, одевал меня тоже он. - Шутишь? - бормочу потерянно. ок! - Хуже такого стыда и быть ничего не может.

  Взгляд Кольки неожиданно тухнет, а губы сжимаются в твердую линию.

  - Может, птичка, - серьезно замечает он. - Потому и поговорить хочу. Я тебя люблю, как друга, и не хочу, чтобы тебе было больно. Понимаешь, о чем я?

  - Не совсем, Коль.

  - Люков темная лошадка, не для такой девчонки, как ты.

  Неожиданно, но сказать, что Невский застал меня врасплох своими словами и удивил, - соврать себе. Однако щеки помимо воли вспыхивают у скул предательскими пятнами румянца, не позволяя отшутиться в ответ на сказанное парнем.

  - Между нами ничего нет, Коль. Ты же знаешь, - я заставляю себя беззаботно улыбнуться, - Илья со мной просто занимается, да еще и не по своей воле. Мы с ним скорее друзья... - Невский смотрит так пристально, что я, не выдержав, отвожу взгляд. - Наверно.

  - Вот именно, что наверно, Жень. И врать ты совершенно не умеешь.

  - Коль, перестань, это же смешно - я и Люков! - я беру себя в руки, пытаясь быть смелой. - Нарьялова придумала, а все поверили. Серые птички, подобные мне, не привлекают таких парней, как Илья - слишком много рядом ярких девчонок. Мне среди них делать нечего! - Я со значением фыркаю, но получается откровенно жалко.

  - Я бы так не сказал, Воробышек, не принижай себя, особенно после того, что сам видел. Скорее грустно. Сегодня грустно, а завтра может быть больно и обидно. И куча ноющих осколков в груди.

  Мне нечего сказать, и Невский говорит за меня сам.

  - Я видел, как он смотрел на тебя, когда ты танцевала. Да и после тоже, я не слепой. Черт, Женька! Я сам такая же сволочь, как он! И, если представляется случай, легко лезу под юбку...

  - Перестань, Невский, городить ерунду! - я почти сержусь, толкая друга в грудь. - И слушать не хочу! Ты не такой!

  - Да ладно, Воробышек, с чего вдруг? - Лицо Кольки пересекает ехидный оскал. - Только потому, что я твой добрый приятель, и тебе нравится думать, что я хороший и правильный?.. - парень смеется, запрокинув голову. - Уверяю тебя, Воробышек, я ничем не лучше Люкова. Возможно, менее удачлив, и к моей ширинке не тянется столько рук, сколько бы хотелось, но почесать горячее место о женский лобок я, точно так же, как и он, не прочь.

  - Замолчи! С ума сошел?!- округляю я глаза, теряя голос. - Что ты несешь...

  - Правду, Воробышек, - вновь становится серьезным Колька. - Если бы твоя подруга по комнате позволила, я бы задержался с ней на часок, а, может, и до утра. И поверь, не мучился бы после чувством вины, что так и не запомнил ее имя.

  - Ты бы не поступил так, Невский, не выдумывай! И там была я.

  - Брось, Воробышек! - очень уверенной усмешкой стирает парень мое возражение. - В том состоянии, в котором я тебя оставил на койке, ты бы не стала для нас помехой.

  - Дурак ты, Колька! - я отворачиваюсь от друга и приваливаюсь бедром к ближайшей парте, устало опуская сумку на стул. Вот такой - циничный и злой - он совсем не знаком мне. - Врун, пошляк и задавала! Хорошо, что тебя не слышит Танька.

  - Знаю, Жень, - отвечает он тихо. - Но пусть лучше дурак и пошляк, чем видеть завтра, как тебе больно. Не хочу твоих слез, мне нравится твоя улыбка, я к ней привык. А Люков... Он привлекательная сволочь, и не из тех, кто отступает, не потешив интерес. Только лишь интерес, Жень, понимаешь? Не ведись на крючок. Ты хорошая девчонка, и я не прощу себе, если тебя обидят. Я ведь чувствую, что ты уже обжигалась когда-то, а теперь еще и знаю, какой можешь быть. И мне не нравятся догадки, из-за каких причин ты прячешь себя.

  Права была Крюкова. Неужели на свете не осталось ни одного человека, для которого бы Женя Воробышек не казалась прозрачней и проще открытой страницы букваря?

  Видимо, не осталось.

  - Не стану, Коль, - я заставляю себя по-новому взглянуть на друга. Может быть куда серьезнее, чем он привык, но слова Кольки, до боли правдивые и жесткие, неожиданным уколом будоражат то, что спряталось ото всех в сердце. Вызвав отчаянное желание возразить парню, несмотря ни на что. - Но и в выводах насчет Люкова с тобой не соглашусь. Извини, если разочарую своей наивностью. Что думают о нем другие - мне нет дела. Я давно выросла из подобных советов и из чужих мнений. Понимаю, что беспокоишься ты по дружбе, по доброте душевной, но... До сегодняшнего дня у меня не было повода сомневаться в Илье. Думай, что хочешь - он куда лучше многих парней, которых я знала. И честнее. Спасибо за беспокойство, Невский, но не переживай за меня, хорошо? Полагаю, с крючком я справлюсь.

  Ну вот, сказала. Теперь Кольке только и остается, что обреченно вздохнуть и покрутить у виска пальцем. Еще бы - глупая птичка. Простая и нехитрая, как детский букварь.

  И он вздыхает - тяжело, с присвистом, - смотрит на меня с отеческим укором в глазах.