Гордая птичка Воробышек

  - Тебя, Рябой, забыл спросить! - смеется Бобров, но отступает. - Женька, ну ты даешь! - восхищенно качает головой, обнимая прильнувшую к его боку Наташку Зотову. - Такой всесокрушающий эротизм устроила. Нарьялову развела так, что ей даже убогий стриптиз не помог, не то что жалкие телодвижения подиумной мисски.

  - Чт-то?! - я изумленно моргаю, выкручиваясь из объятий Рябухи. - Ты что, Бобров, с ума сошел? Все было прилично... вроде. И-или нет? - хмурю взгляд, вмиг бледнея, впиваясь дрогнувшими пальцами в ладонь Юрки. - Юрка! - требовательно оглядываюсь на признанного остряка, опускаясь на парту. - Скажи, ведь прилично, да?.. Ну, пожалуйста.

  - Успокойся, Воробышек, - наклоняется парень к моему виску, оглаживая рукой волосы. - Было кайфово! И так непристойно пристойно, что я твой танец живота надолго запомню! Не думал, что можно так шевелить пузом.

  - Чем?! - я поправляю очки, съехавшие от удивления на нос.

  - Женька, - смеется Наташка и дергает меня к себе за руку, отталкивая Рябуху, - ты что, совсем ничего не помнишь?

  - Ну, почему же, - пожимаю я плечом, - помню, конечно! - Выдержав многозначительную паузу, признаюсь неохотно. - Смутно. Особенно последний сет. Сначала барабаны, а потом... А потом река и холодное дно. Господи! - хватаюсь за бледные щеки. - Какой ужас!

  - Да уж! - закатывает глазки Зотова. - Ты была такая секси, Женечка, что просто ужас! Развратный и всепоглощающий, верно подмечено! Кстати, сброшенный тобой с плеч свитерок у Петровой, так что мы за твоим развратом следили зорко, и пошлости не допустили, так и знай!

  Я шутливо хлопаю ее по руке, и мы смеемся.

  - Спасибо, мамочка!

  - А кто у нас парень? - интересуется худосочный и длинный Сашка Ежов из-за плеча подошедшей Лиды Петровой, и опускает подбородок девушке на макушку. - Птичка, Люков же тебя вроде бросил? Или нет? Что-то я не понял.

  Вот это вопрос! На засыпку! Я уж про такт молчу.

  - Никто, - поднимаю я глаза на парня. - Просто недоразумение вышло, Лиза не так поняла, вот и...

  - Заткнись, недоумок! - рявкает Петрова и тычет нахала локтем под тощее ребро. - Нужен он ей, бабник! Рябуха знает, вот у него и спроси! Ты чего к птичке пристал?

  - Юрка! - ничуть не смущается Ежов резкому ответу девушки. - Так кто? - Подходит и прижимает к себе невысокого Рябуху за шею. - Или ты просто трепался, руки распуская? - шутливо чешет кулак об его лоб. - Так я тебе загребущие крюки пообломаю. Много нас здесь желающих.

  - Не просто! - отфыркивается парень. Выскальзывает из дружеского захвата и отщелкивает Ежову щелбан в затылок. - У меня, чтоб ты знал, поручение, мне можно. А Женька захочет, сама скажет. Верно, Жень?

  - Э-э... Мм...

  - Ты, Саня, на птичку колючки ежовые не цель, - снова душка Петрова. Подошла, оттеснила парней от меня полноватым бедром, окинула царским взглядом. - Как бы тебе кто невежливый их в нежное место не засунул. Будешь потом плакаться, что сидеть больно. Ладно, ребята, по местам! - командует девушка, первой заметив всходящего на кафедру молодого математика. - Здрасте, Юр Андреич! - машет, приветствуя. - С наступившим вас Новым годом! Надеюсь, настроение рабочее? Потому что мы соскучились!

  - Рабочее, Петрова, - не теряется мужчина. - Я бы даже сказал, инквизиторское настроение, - хищно оскаливается, бросая на кафедру толстую папку и тут же подзывая девушку к доске. - Подойдите ко мне, Лида.

  - Юр Андреич! - смущается девушка, испуганно оглядываясь на расходящихся и рассаживающихся за парты студентов. - Это не честно! Почему сразу я?

  - Нравитесь, Петрова, особенно с новым цветом волос. Чувствую, ведьминский костер по вас плачет. Так и хочется начать допрос с пристрастием. Итак, - математик отворачивается от залитой румянцем девушки и берет в руки мел, - дифференциальные исчисления и формула Тейлора. Прошу, Петрова, - бросает через плечо. - Разложите-ка мне данную функцию в вышеозначенный ряд... Напоминаю, будущие инженеры, - требовательно стучит ладонью о кафедру, - не теряем время и работаем самостоятельно. Через десять минут пройду проверю!

  Все шуршат конспектами, Воробышек, наконец, забыта, и я бегу по узкому проходу между рядами парт, сбегая на галерку, спеша отыскать глазами верного Невского.

  Да где же ты, друг мой Колька?!

  Странно. Парень сидит в крайнем ряду у окна и даже не смотрит на меня.

  - Привет, Коль! - Я забираюсь к нему за парту и толкаю друга плечом. - Как дела? Кстати, Невский, - улыбаюсь, радуясь нашей встрече, - с Новым годом тебя! Надеюсь, хорошо встретил?

  - Отлично, - вяло отзывается парень, демонстративно отгораживаясь от меня рукой. - Ты отвлекаешь меня, Воробышек, решала бы лучше. Не надейся, что Игнатьев спустит тебе экзамен.

  Вот те на! Я так и застываю с открытым ртом. Нет, я понимаю, что он прав. Что сейчас не самое удачное время начинать дружескую беседу, что идет консультация, мыслительный процесс и все такое... но от холодного приветствия друга почему-то становится обидно на душе. Раньше Кольке подобные мелочи, как наличие под носом преподавателя, не мешали.