Гордая птичка Воробышек

  Спина Грега напрягается, и он коротко оглядывается на парня, сужая взгляд стальных глаз. Закусив тонкие губы, разглядев вошедшего, медленно вскидывает бровь, поднимая и поглаживая пальцем мой подбородок.

  - Твою девушку?.. Зая, ты сказала, он твой репетитор, ты солгала?

  - Нет! - с отчаянием дергаю я головой, впиваясь пальцами в дутые плечи. - Пожалуйста, Игорь, - обхватываю щеку своего преследователя ладонью, удерживая на себе вспыхнувший тлеющим пеплом взгляд, - не тронь его. Он просто здесь живет. Он ни при чем, слышишь! Я сейчас соберу вещи, и мы уйдем! Уйдем, обещаю...

  - Знаешь, что полагается лгунишкам, моя хорошая? - остужает недоброй усмешкой мой пыл Грег. - Наказание с последующим извинением в коленопреклоненной позе. Филин! Рыба! Сюда! - отдает короткий громкий приказ своим шестеркам, и, когда никто не откликается, медленно с удивлением отрывается от меня.

   - Говоришь, надо с тобой считаться, парень? - сцеживает злые слова сквозь кривую ухмылку, застегивая пояс брюк. Поворачивается к Люкову, сощуренным взглядом изучая соперника.

  - Говорю. Давай выйдем, кто-ты-у-нас-есть, не хочу пугать ее видом твоей крови.

  Грег смеется, самоуверенно одергивая на плечах куртку. Заслоняя меня от Люкова, не позволяя видеть его лицо, бросает брезгливо Илье под ноги:

  - Много чести, полюбовничек, для зарвавшегося ёбаря. Здесь решим спор. Хотя ты, кажется, не так уж плох, если смог разобраться с моими ребятами. Эх, Женечка-Женечка, удивила, - качает бритой головой. - Ты же у меня, вроде, птичка наивная, а тут такой холодный расчет. Она моя! - вмиг холодеет в голосе, звеня знакомой сталью. - Если ты не понял, парень, я пришел за своей девчонкой. Не мешайся под ногами, раздавлю! Хотя ты и так у меня захаркаешь пол кровью за то, что посмел лапать ее.

  Он сделает, он сможет, я знаю, как Грег жесток. Еще никто не сумел остановить его. Слезы бессилия и страха катятся по щекам, стекают по шее, душу заполняет тяжелая вязкая муть безысходности от осознания ужаса происходящего. Я думала, что сбежала, думала, спаслась, и вот, все повторяется снова. Только теперь я не одна, и простой сговорчивостью мне не отвлечь его.

  - Пожалуйста, Игорь, отпусти! Ну, зачем я тебе? Ради забавы? Тебе всегда хватало игрушек, так откажись от одной, ты даже не заметишь! - подавшись вперед, бросаю в отчаянии в широкую спину и тут же отшатываюсь на стену, когда серые злые глаза вновь оказываются у моего лица, а ненавистное дыхание овевает висок.

  - Ошибаешься, золотая! - миг, и прядь моих волос скользит в мужских пальцах - крепких, сильных, чужих, совсем не красивых, в отличие от пальцев Ильи. - В моей игровой комнате тебе всегда будет отведено главное место. Может, я - ужасный Карабас Барабас и не люблю терять игрушки? Любимые игрушки. А ты, Женечка, знаешь, как в отношении тебя обстоят дела.

  Голос Люкова режет стылый воздух. Рассекая его обманчиво лениво, с перекатывающейся, словно волна по гладкой прибрежной гальке угрозой.

  - Я тоже эгоист и не намерен делиться. Кажется, чертов кукловод, я ясно сказал тебе отойти от нее.

  - А не могу! - неожиданно смеется Игорь в ответ на прозвучавший в бесцветном голосе вызов. Отступает на шаг, открывая меня глазам Ильи. - Смотри, какая девочка, - оглаживает широкой ладонью лицо, медленно спускаясь к шее, - куколка! А ты, херов ёбарь, шмоток пожалел, с сумками заставил бегать... Видел бы ты, что я ей покупал, под ноги псиной стелился. Никого так не обхаживал, как ее... А она не взяла, побрезговала от Игорька-то колечко принять. Сбежала...

  Рука Грега касается моей голой груди, большой палец по-хозяйски властно, с удовольствием очерчивает напряженный сосок, пока я, затаив дыхание, прижимаюсь к стене, не сводя с Люкова ошалелых от страха и стыда глаз.

  Он тоже следит за рукой Игоря. Сжав губы в твердую линию, поигрывает на скулах натянутыми желваками. Скользит из-под полуопущенных век колючим взглядом по животу... ниже... Медленно стягивает с головы бандану, позволив спутанным светло-русым прядям упасть на щеки и лоб. С настораживающим хладнокровием размеренно наматывает черный платок на кисть руки, пугая меня своим молчанием.

  - Прости... - только и выдыхаю я одними губами, встретившись с ним долгожданным взглядом, в то время как Игорь безжалостно расправляется с моей гордостью, вновь учащаясь в дыхании.

  - Он дорог тебе? - тоже на выдохе одними губами спрашивает Илья, и я так яростно дергаю в отрицании головой, что не удерживаюсь от громкого всхлипа.

  - ... от меня сбежала, а ему вот, жлобу, отсасывала. Шлюха! - рычит Грег, две высокие фигуры стремительно несутся навстречу друг другу, а уже через секунду бритая голова, запрокинувшись, с такой силой врезается в шкаф-купе, что толстая панель от удара раскалывается надвое, смяв и выдавив зеркальную дверь из направляющих ход пазов, словно бумажный лист.