Гордая птичка Воробышек

  - Тогда все в порядке, сероглазая! - с облегчением выдыхает. - У нашего друга пунктик есть, с собственным фэйсом связанный, но это к дяде Фрейду, не ко мне. Будет жить твой Люков, не в первый раз, оклемается. Уже завтра начнет Рыжего и Киру в линейку строить, девок пачками топта... э-э, кхм. В общем, - отчего-то смущается парень, - не переживай, Жень. Правда, - добавляет вполне серьезно, - я его знаю. Все будет хорошо.

  Все будет хорошо, повторяю я себе слова Андрюхи-интерна и отключаю звонок. Растерянно оглядываю убранную мной сегодняшним утром гостиную и сажусь на диван. Посидев так некоторое время, прислушиваясь к тишине в спальне, бреду к столу, включаю вместо верхнего света настольную лампу и достаю конспекты. Раз уж от Люкова мне сегодня уйти не удастся, я решаю провести ночь с пользой для учебы и подготовиться к завтрашнему зачету по философии. Тем более, что работа над рефератом: "Развитие философской мысли в древней Индии", благодаря уединенным дням в квартире Ильи и его конспектам, заметно продвинулась от начала к середине и даже грозит успешно оформиться в достойный прилежной студентки труд. А Люков... Ну, что Люков? Надеюсь, как-то потерпит мое присутствие рядом с собой до утра, а утром я уйду. Возможно, он даже не проснется.

  В конце концов, сам виноват!

  Я открываю ноутбук и разбираю три этапа развития индуизма. Погружаюсь в закон Рита, философские понятия, жертвенные ритуалы и космический мир Богов... А после, далеко за полночь, я краду у учебы время для себя...

  "Послушник тьмы"

  пьеса

  (отрывок)

  

  Трактирщик

  (растерянно)

  "- Престола? Надо же, не ожидал такого. Чтоб сам наследник руку приложил? Воздав по совести слуге - исчадью ада?.. (разводя руками) Ну, если так, то подлинной наградой есть проявленье милости его.

  

  Гость

  (словно очнувшись)

  - Не обессудь, трактирщик, спьяну о большем говорить не стану. Всему виной вино твоё - хмель с языка берёт своё.

  

  Мужчины продолжают трапезу - пьют вино, беседуют, когда вдалеке на дороге показывается одинокая сгорбленная фигура бродяги, с клюкой в руке. Он медленно приближается к трактиру, намереваясь обойти его стороной.

  

  Трактирщик

  (при виде странника спускаясь со ступеней крыльца)

   - Куда бредешь? Эй! Добрый человек!.. Остановись! Прими из рук моих краюху хлеба. Так жалок ты...Прошу тебя, отведай, бокал вина от влажных губ моих. Здесь тракт кончается, конец пути на юг. Распутье мира... Чаша океана все поглотила, и тебе, мой друг, придется начинать свой путь сначала.

   Так раздели со мною стол и кров, умой лицо, передохни с дороги. Я с радостью возьму твои тревоги, коль ты поведать о себе готов. Готов сказать, кто ты: далёкий странник? Святой великомученик? Изгнанник? Или скиталец проклятых дорог, что каратает век за пешим ходом? Я многого хочу, ответь?

  

  Бродяга останавливается и поднимает лицо. Промелькнувшее в его глазах удивление при появлении трактирщика и обращенных к нему словах, вдруг сменяется усталостью. Он порывается сделать шаг, но заметив в руке мужчины бокал с вином, беспомощно вздыхает.

  

  Бродяга

   - Да. Много. Цена твоя безмерна за вино, ведь любопытство - грех. Оно, подобно смерти для меня, как жалость... Ничтожных чувств обитель. Полно! Мне осталось, похоже, расплатиться за него своим рассказом. Что ж, пусть так.