Гордиев узел Российской империи

Официальные отчеты не раскрывают, почему во время выборов 1809 г. в Каменец-Подольском царская полиция, которая обычно следила за их ходом, арестовала пятерых помещиков. Можно, впрочем, допустить, что обмен оскорблениями превзошел допустимое для изложения на бумаге. Полицмейстер Равич лишь сообщил вице-губернатору об аресте графа Стадницкого и помещиков Модзелевского, Вильчека, Голинского и Мархоцкого, потому что трое первых «в дворянском собрании произвели шум и оказали ему разные обиды», а двое остальных вмешались в то, что их не касалось. Это неясное дело по сути своей напоминает бурю в стакане воды, хотя не исключено, что во время ссоры было сказано многое и о политике и Княжестве Варшавском. Но в Российской империи не шутили с дворянским достоинством: дело было передано на рассмотрение Сената, который достаточно логично рассудил, что сообщение Равича не является достаточно обоснованным и что он вмешался в выборы, являющиеся неприкосновенной привилегией дворянства. Сенат осудил лишь поведение Голинского, который, как уроженец Каменец-Подольского, не должен был вмешиваться в дела Ушицы. Он также осудил И. Мархоцкого, известного своей вспыльчивостью, за то, что в споре с маршалком графом Стадницким тот заявил, что «на его тонкое пение он может ответить басом». Произнесенные им слова, по мнению сенаторов, «неприличны ни званию его, ни месту, где присутствовал». Дело на этом должно было бы завершиться, тем более что Сенат прибавил, что «виновники» и так достаточно наказаны, поэтому на следующих выборах им следует напомнить, «что подобные поступки в благоустроенном обществе терпимы быть не могут и никогда не останутся без строгого по законам взыскания». В конечном итоге Равича, подчинявшегося губернатору, больше не потревожили. Отметим, что Игнацы Мархоцкий (1749 – 1827), которого поэт Юлиуш Словацкий называл «королем Ладавы» и «графом Редуксом», – прекрасный пример человека, объединявшего в себе сарматскую оригинальность с духом Просвещения. Он отменил крепостное право в своем имении, включавшем местечко Миньковцы и несколько сел, и провозгласил его независимым королевством или республикой. Им ежегодно устраивались для крестьян патриархальные дожинки (праздник урожая), во время которых те должны были чтить богиню плодородия и урожая. Этот обряд сохранялся в данной местности до 1881 г., когда православная церковь приняла окончательное решение о его отмене. Сын И. Мархоцкого – Кароль (1794 – 1881), несмотря на то что он был сослан после восстания 1831 г. на десять лет, сохранял добрые отношения с генерал-губернатором Д.Г. Бибиковым.

Итак, как видим, на тот момент Сенатом не были приняты во внимание достойные пера Н.В. Гоголя страх и трепет, которые польская шляхта вызывала в приближенных к трону кругах Петербурга. Однако уже через год, 11 сентября 1810 г., т.е. в период охлаждения отношений с Наполеоном, Александр I, увидев решение Сената, наоборот, стал требовать признать виновными всех перечисленных шляхтичей, а министру юстиции П.В. Лопухину было приказано подготовить для Комитета министров дополнительный отчет таким образом, чтобы лишить права голоса на три года всех участников инцидента. Министры, естественно, поспешили исполнить волю царя и подготовили соответствующий указ309.

Подобные мелочи не имели бы особого значения, если бы на поверку не оказались тревожными признаками усиливавшегося крайнего недоверия и неприязни к прежним польским губерниям.