Гордиев узел Российской империи

В декабре 1804 г. Ян Потоцкий, назначенный Александром в Азиатский департамент Министерства иностранных дел, объявил Чарторыйскому, что начинает трудиться над «Азиатской системой» – подобием программы будущих завоеваний России (работал над ней до 1807 г.). Если вначале его советами воспользовались частично: в 1805 г. был взят Карабах, в 1806 г. усилиями П.Д. Цицианова – Баку, то по пути завоеваний через Сибирь в сторону Индии и Китая, очерченному в этой работе, Россия двигалась на протяжении всего XIX в. В 1806 г. Потоцкий лично участвовал в посольстве графа Ю.А. Головкина в Пекин. И хотя экспедиция закончилась в Улан-Баторе, она дала возможность Потоцкому переработать свой «Азиатский план». Обосновывая необходимость захвата Афганистана, ключа к Китаю и Индии, он предлагал осуществить это ценой циничнейших провокаций, поставив идеи Просвещения на службу интересам государства.

Его умопомрачительные планы были несколько приостановлены в связи с поражением России при Аустерлице, после которого Чарторыйский потерял должность министра иностранных дел, а Александр начал с растущим недоверием относиться к полякам, чьи взоры обернулись в сторону Княжества Варшавского. После заключения Тильзитского мира Ян Потоцкий надеялся, что будет вновь проявлен интерес к его азиатским планам теперь уже под франко-российской эгидой. В 1808 г. он познакомил со своим проектом эмиссара Наполеона, однако нараставший конфликт между двумя императорами не позволил ему вдохновить русских на завоевание Кабула, захват Пенджаба и преграждение пути англичанам к Кантону. Потоцкий продолжал развивать свои идеи в сочинении Considerations sur la Russie Asiatique, удалившись в свои украинские владения до 1815 г., когда он решил покончить жизнь самоубийством21.

Приведенные яркие примеры интеграции польской и российской аристократии в дальнейшем будут оставлены нами в стороне, поскольку изучение этого явления не является целью исследования. Мы увидели лишь часть явления, по сути своей более сложного и массового, изучение которого не должно замыкаться в рамках исторических анекдотов из жизни отдельных персонажей. В данном случае требуется обращение к более серьезной методологической базе с привлечением большего числа источников, что, к сожалению, не является отличительной особенностью существующей по этой теме литературы.

Такая необходимость назрела также потому, что в России сосуществуют как «оптимистическое» видение, о котором шла речь выше, так и целиком противоположная ему точка зрения о польской шляхте, занимавшей крайне враждебную позицию в отношении России. Такой подход в двух словах можно определить как полонофобию, отъявленную враждебность ко всему польскому, которая на протяжении уже двух или даже трех столетий не дает покоя части общественной мысли в России. Грустным примером такого подхода является статья, вышедшая в 2002 г. из-под пера главного редактора печатного органа Союза писателей, известного своим антисемитизмом и ксенофобией22. Этот путь исследования также не стоит нашего внимания.

Исторический фон

Необходимо сразу отметить, что в данной работе общая информация по отдельным аспектам жизни Украины будет даваться выборочно, что обусловлено спецификой исследования. Приведем некоторые данные, характеризующие социально-экономическое развитие Правобережной Украины в начале XIX в.

Данные о численности населения базируются главным образом на касавшейся всей империи подушной переписи 1795 г., составление которой хоть и могло бы желать лучшего, однако ей можно доверять в большей степени, чем последующей переписи 1811 г. Согласно этим данным и на основании дополнительной информации из неопубликованных ежегодных губернаторских отчетов (хотя данные не совпадают по отдельным годам), население обоих полов составляло:

На протяжении последующих 25 лет в связи с интенсивным естественным приростом общее количество населения увеличилось почти на миллион. В дальнейшем мы увидим, что интересующая нас группа поляков составляла 7 – 8 % от общего числа основной массы населения, а именно – украинских крепостных и незначительной части государственных крестьян (последние остаются за рамками нашего анализа). Например, на Волыни в 1815 г. на 487 325 душ крепостных только мужского пола (единицей переписи была т.н. «ревизская душа») насчитывалось всего 12 186 казенных крестьян, зачастую нанимавшихся на работы к помещикам.