Гордиев узел Российской империи

Особенностью всех гимназий этого региона был их многонациональный характер (русские, украинцы, евреи, поляки), смесь дворянства с разночинцами (дети священников, купцы) и значительно более тесные отношения между этими группами детей, в отличие от их родителей. Именно эта атмосфера вызывала сильные переживания у юных героев романа «Огни», учившихся в Немирове, к югу от Винницы, Адася Белецкого и Михала Канёвского, которые в этой русифицированной гимназии могли оторваться, как правильно подчеркивает А. Менцвель, от окружающего их «полностью лишенного морали мира». Эта особенность гимназического образования сохранилась и в период столыпинской реакции. Свидетельством тому проукраинский и проеврейский настрой сына Станислава Стемповского, Ежи, будущего друга Ежи Гедройца в Париже после 1945 г. Получив первые знания дома, в своем родном Винниковце, затем путешествуя с отцом, он прочитал всю его библиотеку, стал гражданином мира и никогда не отказывался от идеи сближения разных национальных групп на Украине, которое наблюдал во время учебы в Немирове1383. Естественно, существовала и другая позиция, о которой открыто можно было заявить лишь в 1905 г., но о зарождении которой можно говорить уже в конце XIX в. Эта позиция была сформирована по образцу варшавского ирредентизма. На ее основе в университете, позднее, чем в других частях разделенных польских земель, появились национал-демократы. В воспоминаниях Казимежа Фудаковского, воспитанника первой Киевской гимназии 1896 – 1898 гг., говорится об этой тенденции к сплочению на узкопатриотической основе: «Чем настойчивее вели или старались вести русификацию, чем жестче она била по национальному наследию, т.е. по его духовной и культурной составляющей, тем сильнее и сплоченнее было сопротивление. Уже тогда разные социальные течения, приходившие к нам с Востока, старались овладеть умами молодежи, отвергая все, что было связано с традицией или национальным прошлым [обратим внимание на иную тональность приводимой цитаты по сравнению с предыдущими примерами. – Д.Б.], но инстинкт самосохранения настолько обострил бдительность общества, что этой пропаганде с трудом удавалось проникнуть в умы»1384. Стоит подчеркнуть, что подобные утверждения применительно к периоду до 1900 г. были редкими. В работе Б.К. Вежейского о политических движениях молодежи в российских гимназиях Украины также показано, что повсюду ведущая роль принадлежала левым движениям – будь то в Киеве и Белой Церкви (воспоминания Б. Витковского) или Золотополе (воспоминания С. Седлецкого), Каменце (воспоминания К. Гроиньского), Виннице (воспоминания самого Вежейского), Житомире (воспоминания И. Земяньского) и т.п. Во всех этих свидетельствах говорится о существовании связи между польскими и украинскими социалистами, особенно при посредничестве редакции журнала «Промiнь», где в 1899 г. прошел сбор представителей всех средних украинских школ1385.

Политические иллюзии поляков в 1905 – 1908 годах

Сотрудничество польской молодежи, главным образом гимназической и в меньшей степени университетской, с левым движением, особенно с российской социал-демократией, не должно заслонять тот факт, что большая часть польских помещиков (родители и значительная часть молодежи), как уже отмечалось, были настроены консервативно. Несмотря на то что в 1907 – 1908 гг. они стояли на примиренческой позиции краёвцев (аристократов-регионалистов), в 1905 г. на революционной волне либерализации управления окраинами они поверили в возможность проведения общепольской политики и воскресение умиравшей польской культуры на Украине в духе национал-демократов, которые уже успели набрать силу в других польских землях и Привислинском крае. Без учета этого факта невозможно объяснить возникновение и понять смысл этого очень сильного устремления к созданию польских начальных школ в 1904 – 1907 гг.

Прежде чем мы пойдем дальше, необходимо внести некоторые коррективы в тезис, представленный в статье Л. Заштовта о начальных польских школах на Украине в 1905 – 1914 гг.1386 Каждый раз, когда в просматриваемых им источниках, главным образом полицейских отчетах, встречалась характеристика этих школ в качестве крестьянских, Заштовт идет за источником, по всей видимости забывая, что в конце XIX в. царская администрация уже не признавала категории однодворцев, т.е. в прошлом многочисленной чиншевой шляхты, и относила их к крестьянам. Таким образом, безоговорочно принимая существовавшую номенклатуру, он пришел к выводу, что польские помещики, учреждая народные школы, действовали исключительно из альтруистических чувств, ради блага народа, заботясь о просвещении украинского крестьянства.