Гордиев узел Российской империи

Дело касалось 30 подольских семей, проживавших в очередном конфискованном в результате разделов имении, принадлежавшем некоему Хмельницкому и переданном семье графа Безбородко. Как это часто бывало, новые владельцы отнеслись к чиншевикам как к крепостным. Принять решение по этому вопросу было столь же сложно, как и в предыдущих случаях. Поэтому дело передавалось из низшей инстанции в вышестоящую, пока не прошло все ступени власти в Подольской губернии и не было передано в 3-й департамент Сената, а затем – на его общее заседание, откуда генерал-рекетмейстером оно было отослано в Министерство внутренних дел, которое, в свою очередь, направило его в Государственный совет, возложивший решение этого вопроса на Сперанского203.

Шляхтичи села Черниловка, защищаясь от деклассирования, представили привилегию от 1558 г., дарованную их предкам И. Галузину (обратим внимание на руськую форму фамилии) и Люциану Черниловскому (фамилия от названия данного села) и их детям, однако в настоящем документе не было четко сказано, что село предоставляется в наследственное владение, в результате чего и возник спор между шляхтой и братом генерала Екатерины II, наследником пожалованного царицей имения.

Управляющий имением, который должен был вести судебный процесс, сообщал, что местные шляхтичи «делают разные беспокойства насильственными своими поступками, а потому и просил о выводе их оттуда в другие жилища». Приняв эти доводы во внимание, земский суд (который, как во времена Речи Посполитой, продолжал оставаться шляхетским и польским) объявил им о готовящемся переезде, однако, «несмотря на неоднократные подтверждения», сообщалось, что они «не хотят никуда переходить по одному только упрямству». Суд уточнял, что «вся оседлость их заключается в одних только их избах, в коих они живут и имеют малое количество хлеба и скота».

Подольский гражданский губернатор в 1801 – 1808 гг. В.И. Чевкин, ввиду нехватки у этих семей средств для проживания, обдумывал возможность их переселения на свободные казенные земли в своей губернии, но таковых не нашел. Затем он пришел к выводу, что исполнение судебного решения приведет эти семьи к полному обнищанию, и им не останется ничего другого, как просить милостыню или искать прибежища за рубежом – отсюда было совсем недалеко до границ Княжества Варшавского. Поэтому Чевкин обратился к министру Куракину с просьбой оставить на месте как тех, кто уже приговорен к депортации, так и тех, кто может оказаться в такой ситуации в будущем. Министр внутренних дел, помня о том, что работы над указом о статусе чиншевиков ведутся, решил, что их действительно можно оставить на месте, однако, чтобы и владелец «не совсем остался без выгод», чиншевики должны платить ему чинш деньгами или зерном согласно договору и под контролем государства. Как видим, новые российские владельцы подаренных имений переняли все существовавшие у своих польских предшественников феодальные традиции, что нашло отражение даже в сфере языка: выражение по ленному праву соответствует польскому prawem lennym. Губернатор добавлял, что после этого их следует убедить в дальнейшем ограничить свои требования: «они должны отдалиться от чинимых ими поступков, наводящих беспокойства в имении помещика». Царь данное решение одобрил, а губернатор должен был воплотить его в жизнь.

Примечательно, что Государственный совет, которому был передан указ для принятия во внимание при выработке общего подхода к чиншевой шляхте, не сделал на его основании никаких выводов. Он ограничился лишь внесением 27 июля 1808 г. записи в журнал о том, что дискуссия по этому вопросу уже проводилась полтора года тому назад и что ведется работа над общим регламентом. «С приведением положения сего, – подытоживали Н. Румянцев, А. Строганов, П. Лопухин и др. (Чарторыйский был в Варшаве, а Чацкий на Волыни), – в надлежащее действие – и Черниловские шляхтичи получат приличное состоянию их образование и устройство».