Гордиться, а не каяться!

Это означало отказ от завершения восстановления народного хозяйства и от модернизации промышленности. А ведь приходилось учитывать еще и секретные статьи бюджета: расходы на содержание внутренних и пограничных войск, создание водородной бомбы, баллистических ракет Р-5 и Р-11 составляли около трети годовых ассигнований. Столь непосильное для страны бремя порождало длительную отсрочку надежд народа на материальное улучшение жизни. Конечно, при еще сохранившейся конфронтации двух блоков нечего было думать о поддержке со стороны Президиума и Пленума ЦК партии смены курса внутренней политики, об одобрении конверсии. Узкому руководству, страдавшему синдромом 22 июня 1941 г. и пораженному острой ксенофобией, выражавшейся в вульгарной трактовке борьбы социализма и капитализма, следовало сначала предъявить неоспоримые свидетельства разрядки. Например — мир в Корее. Затем доказать, что разрядка приобрела необратимый ход. И только потом заводить разговор о сокращении военных расходов.

Потому-то Маленков применил не раз испытанную в кулуарах Кремля тактику. Внешне все выглядело как очередная реорганизация системы управления. В действительности началась децентрализация военно-промышленного комплекса (ВПК). Еще в первой половине марта Маленков настоял на ликвидации отраслевых бюро при Совмине и сумел разделить контроль над ВПК между «ястребом» Берией, «голубями» Сабуровым, Малышевым и пока не игравшим самостоятельной роли Д.Ф. Устиновым. Следующим шагом к конверсии стало закрытое постановление Совета Министров СССР от 11 апреля «О расширении прав министров СССР». Оно наделило значительной самостоятельностью не всех министров СССР, а только тех, кто непосредственно руководил промышленностью, строительством и транспортом, т. е. Сабурова, Малышева, Первухина, Устинова и немногих иных. Они освобождались от необходимости согласовывать или утверждать значительный круг повседневных вопросов в Президиуме Совета Министров, т. е. у Берии, Молотова, Булганина и Кагановича, и в ЦК КПСС — у Хрущева через соответствующие отделы ЦК, занимавшиеся контролем за выполнением производственных планов.

Постановление от 11 апреля предоставило министрам СССР права: утверждать структуру и штаты административно-управленческого аппарата как самих министерств, так и подведомственных предприятий и строек; изменять ставки зарплаты и тарифные сетки, вводить в необходимых случаях прогрессивную или повременно-премиальную системы оплаты труда, переводить предприятия в более высокую по оплате группу; утверждать или изменять проектные задания, сметно-финансовые расчеты, капиталовложения по отдельным стройкам, годовые планы ввода в действие или ремонта оборудования; перераспределять между предприятиями свободные оборотные средства или их излишки, изменять годовые ассигнования, переводить кредиты из статьи в статью; изменять номенклатуру продукции.

Если бы постановление ограничивалось только этими вопросами, оно не изменяло бы изжившую себя систему управления народным хозяйством, которая сложилась в годы первой пятилетки и годилась для руководства отраслями, имевшими тогда по два-три завода или комбината, по пять-шесть строек. Остался бы консервативно-бюрократический механизм управления, приобретавший все более деструктивный характер, и усугубился порочный стиль руководства, вот уже четверть века сводившийся к одному: «План любой ценой и непременно досрочно!» Но постановление содержало и такие пункты, которые наделяли некоторыми правами директорский корпус, разрешив ему продавать, покупать, безвозмездно передавать и получать излишки нефондированных материалов, демонтированное оборудование, сами фонды.[46] Это послабление развязало хозяйственникам руки и должно было постепенно, рано или поздно, подорвать основы старой управленческой системы.

В мае началась новая перестройка лишь двумя месяцами раньше реорганизованных министерств. Упрощались их центральные аппараты и сокращались штаты (от 12 % в Минфине до 41 % в Мингосконтроле). Свидетельством перемен стали и реформы в республиках. В конце марта укрупнение министерств началось в Азербайджане. 4 мая оно распространилось на Казахстан, РСФСР, Украину, Киргизию и Латвию, а завершилось к середине июня. С 22 апреля по 28 мая в Эстонии, Латвии, Литве, Грузии, Татарии и Башкирии ликвидировали областное деление, введенное двумя годами ранее. Реформа медленно, но заметно приобретала черты целенаправленной борьбы с бюрократией. Уже на своем первом этапе она высвободила из управленческих структур более 100 тыс. человек, основную часть которых направляли на производство. Многих чиновников понизили в должностях, лишили огромных зарплат и различного рода привилегий, включая телефоны правительственной связи («вертушки»), персональные машины, спецполиклиники и спецстоловые (в которых приобретались дефицитные продукты высокого качества чуть ли не задаром) и такое денежное довольствие, как неофициальную добавку к зарплате («конверты»).