Гордость

– Пока, Уоррен! – доносится сверху. Можно даже не смотреть, ясно, что это Лайла.

Уоррен оборачивается от угла и машет сестре рукой.

– Возвращайся поскорее, ладно? – не отстает Лайла.

Он явно привык ко вниманию со стороны мелких девчонок, да и со стороны тех, что для него великоваты, видимо, тоже. Словом, со стороны всех девчонок. Он четко понимает, что надо делать: просто уйти. Срабатывает.

А я остаюсь стоять, сложив руки на груди, – не готова я пока подниматься наверх к сестрам. И тут вижу, как к своей двери подходит Дарий, оглядывается на наш дом, потирает подбородок. Наверняка он меня увидел. И Уоррена, надо думать, тоже.

Я улыбаюсь про себя, глядя, как Дарий ищет ключи в кармане. Уж с Уорреном-то я еще встречусь, не сомневайся. Мячик теперь у меня в руках. Сейчас заработаю очко. А Дарию остается лишь смотреть из-за линии.

Глава десятая

На улице сильно за тридцать, а на Шарлиз белая блузка и черные брюки – как будто она только что с работы на Уолл-стрит. При этом работает она совсем тут рядом, в новом ресторане.

– Ты прямо как дворецкий, – говорю я, когда она садится со мной рядом на крыльцо.

Только сидеть и остается – слишком жарко. Бывало, мы пускали воду из пожарного гидранта, тугая струя взмывала в воздух, затопляла всю улицу, а мы скакали под ней. Но Роберт и Кайли пригрозили позвонить в пожарную часть – тратят тут, мол, попусту воду и деньги налогоплательщиков. Двое этих белых парнишек переехали в дом чуть подальше несколько лет назад и с тех пор вечно мешают нам делать то, что нам нравится делать: включать громкую музыку, ржать во всю глотку, орать из окна, пускать воду из гидрантов в жару.

– Кстати, дворецкому неплохо платят, – говорит Шарлиз и расстегивает блузку – под ней черный спортивный лифчик. Лифчик под расстегнутой белой блузкой выглядит довольно неприлично, но все уже привыкли, что Шарлиз ходит по улице в спортивном лифчике, баскетбольных шортах и адидасовских сандалиях. Она приваливается к ступеньке, широко раскидывает ноги, будто пытаясь проветрить все части тела.

Тут из дверей нашего дома выходит Колин. Мы не оборачиваемся, но я знаю, что это он, – чувствую сладкий запах одеколона, которым его заставляет пользоваться тетка. Мадрина говорит: чтоб хорошие девочки обращали внимание, сладенькие, которые будут ласковы к любимому ее племянничку.

– Как жизнь, дамы? – выпевает Колин.

Я ничего не отвечаю, а Шарлиз встает со ступеньки, давая ему пройти. Хочется ей сказать – застегни блузку, потому что я не сомневаюсь: Колин во все глаза пялится на ее сиськи.

– А ты сам куда, Колин? – спрашивает Шарлиз.

– Так, потусоваться. У вас-то какие планы? – Он подходит к Шарлиз поближе, будто собирается схватить за руку, и у меня от удивления брови ползут вверх, потому что когда мы были помельче, Шарлиз и Колин друг друга просто не переваривали.

– Я пошла работать в новый ресторан на Хэлси. Заходи как-нибудь, – приглашает Шарлиз, и брови мои ползут еще выше.

– А то. Ты там кто – шеф-повар, да?

– Метрдотель. Надеюсь, ты любишь спаржу.

– Можно и спаржу. Говори когда, устроим свидание.

Тут я смотрю на обоих, и челюсть у меня отваливается. Опять это самое слово: свидание.

– Колин, тебе тамошняя еда не понравится, – говорю я, но на самом деле хочу сказать совсем другое. Я хочу ему сказать, чтобы не заигрывал с моей подругой, – можно подумать, он никогда не бегал за ней с прыскалкой после того, как она только что уложила волосы в парикмахерской, а ему просто хотелось ее побесить.

– Да ладно. Я все ем, – говорит Колин, облизывая губы и осматривая Шарлиз с ног до головы.

Я закатываю глаза, а Шарлиз прыскает от смеха.

– Колин, ну ты вообще! – говорю я.

– Если кто «вообще», так это ваши соседи из дома напротив, – отвечает он, указывая большим пальцем за спину, на дом Дарси.

– А то, – соглашаюсь я.

– А то, – вторит мне Шарлиз. А потом говорит: – Ну ладно. Пришлю тебе эсэмэску, напишу, когда можно зайти. Тебя будет ждать особое блюдо. Слыхал, что такое «фиксированная цена»?

Я поворачиваюсь и смотрю на нее выпученными глазами, Шарлиз же как ни в чем не бывало таращится на Колина и улыбается.

А когда он спускается с крыльца и уходит, слегка подпрыгивая на тротуаре, когда оборачивается и смотрит на Шарлиз, я говорю:

– Слушай, тебя, что ли, совсем приперло?

– В принципе, да.

– Шарлиз. Ты это серьезно?

– Нет. В общем, нет, но мне что, позаигрывать с ним нельзя? Он ко всем девчонкам клеится.

– Но ты ж у нас не тупая, Шарлиз. Нафиг портить себе репутацию.

– Видишь? В том-то и дело. Если мы начинаем обращаться с парнями так, как они обращаются с нами, сразу говорят, что мы испортим себе репутацию. Бред какой-то.

– Тебе, что ли, наплевать на свою репутацию?

Она молчит, глядя в ярко-синее полуденное небо, потирает подбородок и говорит:

– На репутацию игрока с мячиками? Нет. На репутацию игрока с мальчиками? Да.