Гордость

Колин обнимает Шарлиз за шею, притягивает к себе, сочно чмокает в лоб – и тут входит хорошо одетая пара. Я отступаю в сторонку и смотрю, как Шарлиз отгоняет Колина в сторону и идет заниматься гостями. Проходит долгая минута, прежде чем мне удается сообразить, что вошедшая пара – это родители наших Дарси, и мне хочется попросту сбежать. Но Шарлиз указывает на меня, они оба оборачиваются. Папа Дарси улыбается. Мама Дарси – нет. Впрочем, потом выдавливает фальшивую улыбку.

Я хватаю биск для Мадрины и стремительно выхожу, быстро топаю по Никербокер-авеню, назад к нашему дому. Сердце громко стучит, а я думаю, что, возможно, совершенно неправильно сужу об этих Дарси. Может, у мамы Дарси просто по жизни такая злющая физиономия. Может, они только что поругались и пришли в ресторан мириться. С другой стороны, первое впечатление самое важное. Велела же мне Мадрина доверять интуиции. А интуиция мне говорит, что все Дарси – надутые индюки, а сыночки их воображают себя лучше нас всех. Тем не менее с одним из них я целовалась. И он передо мной извинился. Вроде как.

Прежде чем оставить за спиной фермерский ресторан и милующихся Шарлиз с Колином, я получаю эсэмэску от Дария.

Приветик, – пишет он снова.

Я перевожу дыхание.

Приветик, – отвечаю я.

Глава двадцать вторая

Зури, прости меня за все.

…

И за Уоррена тоже. Я знаю, он тебе нравился.

За Уоррена не извиняйся. Он козел. Ты доказал свою правоту.

Я ничего не хотел доказывать.

…

Вы с ним все еще вместе?

Мы с ним никак. Ты же видел, как я его послала?

Не мог не видеть. Эпохальная история.

…

Можем встретиться?

…

Ну пожалуйста, Зури Луз Бенитес. Зизи с нашего квартала.

…

Я дам тебе еще один шанс. Но советую поднять ставки.

Глава двадцать третья

Опять я вру родителям и сестрам, скрывая, что куда-то иду с парнем. Самой не верится, что я такая.

Шарлиз согласилась меня прикрыть. Мы якобы собрались вместе в кино. Сестры смотрят косо: знают, что я кино не люблю. Я объясняю: у Шарлиз последнее лето перед отъездом в колледж – и это прокатывает. Они считают, что в кино я обязательно познакомлюсь с парнями, и с этим я не спорю. Все лучше, чем раскрыть, что я иду на свидание с парнем, живущим напротив, которого, по всеобщему убеждению, ненавижу.

Одно мне очень неприятно – скрывать правду от Дженайи.

Дарию я говорю: встретимся на станции метро, сам уходи из дому раньше меня. О том, чтобы забрать меня прямо от двери, не может быть и речи.

Он пишет, что уже почти на Викофф-авеню. Я дальше на два квартала, ускоряю шаг. Да, я согласилась с ним встретиться, но пока плохо понимаю, во что ввязалась. Одно дело – доехать вместе из Вашингтона, совсем другое – пойти на свидание с Дарием Дарси.

Подхожу к станции, но его не вижу. Точное свое местонахождение он мне не прислал. Оглядываюсь, проходит две минуты. Оделась я продуманно: в просторное летнее платье и кроссовки. Пытаюсь выглядеть привлекательно, но не слишком – пусть не думает, что я специально старалась. Сердце слегка екает – вдруг он меня надул, решил подразнить или что-то еще. Я ему еще не полностью доверяю.

И тут я ощущаю, что сзади кто-то стоит, и въезжаю неизвестному локтем в живот. Поворачиваюсь и вижу: Дарий согнулся пополам и держится за солнечное сплетение.

– Придумал тоже – так вот подходить к человеку в метро! – говорю я.

– Правильно, так ему, сестра! – произносит кто-то рядом.

Я смеюсь.

– Хотел сюрприз устроить, – осипшим голосом говорит Дарий.

– Ну уж нет. Не здесь. И не со мной. Это тебе не Парк-Слоуп[25], – говорю я.

Тут он смеется. И смех его меня смягчает. Я его обнимаю. Он обвивает меня двумя руками, я обхватываю его за пояс. Тело у него сильное, и я едва-едва не задерживаю на нем руки на лишнюю секунду, однако вспоминаю, где я и с кем.

Я все еще в своем районе, кто-то может увидеть и рассказать родителям.

Первое, что я говорю в поезде:

– У нас не свидание!

Уоррену я говорила то же самое.

– Знаю, – отвечает он, пожимая плечами. – Как хочешь, так и называй. Главное, все состоялось, а что это – не так важно.

На это ответить вроде нечего. Так что я просто киваю.

– Ты все время говоришь правильные вещи. Заранее их репетируешь, что ли?

Он смеется.

– Что ли. Скажем так: я разобрался, чем тебя можно достать.

– И пытаешься этого не делать.

– Типа того.

– Как-то не верится.

– В общем, пытаюсь вести себя должным образом, как положено джентльмену.

– Ну да, эти твои хорошие манеры, – фыркаю я.

Поезд подходит к Морган-авеню, я замечаю, что люди, которые вошли на последних остановках, не похожи на тех, кто ехал в поезде, когда в него сели мы.