Гордость и гордыня

Последнюю ее неделю в Кенте приглашения в Розингс вновь стали столь же частыми, как и вначале. Самый последний вечер был проведен там, и ее милость подробнейшим образом расспрашивала об их пути, наставляла, как следует упаковать их вещи, и столь убедительно описывала единственный способ практичного размещения платьев в дорожном сундуке, что Мария, едва вернувшись под кров сестры, почувствовала, что должна распаковать сундук и переложить заново все платья, которые с таким старанием укладывала в него все утро.

Когда они расставались, леди Кэтрин милостиво пожелала им доброго пути и пригласила приехать в Хансфорд в следующем году, а мисс де Бэр снизошла до того, что сделала реверанс и протянула руку каждой.

Глава 38

B субботнее утро Элизабет и мистер Коллинз спустились к завтраку на несколько минут раньше остальных, и он воспользовался случаем для церемонного прощания, которое считал совершенно обязательным.

– Не знаю, мисс Элизабет, – сказал он, – успела ли миссис Коллинз изъявить вам признательность за доброту, с коей вы навестили нас, но я убежден, вы не покинете наш дом, не выслушав ее благодарности. Вы с великой любезностью почтили нас своим обществом, и, поверьте, ее чувствуют всем сердцем. Мы знаем, сколь малым может прельстить наше скромное жилище. Наша простая жизнь, наши небольшие комнаты, немногочисленная прислуга и то, как мало мы выезжаем, – все это должно сделать Хансфорд очень скучным для молодой девицы вроде вас. Однако, уповаю, вы поверите, сколь мы благодарны за такое снисхождение, а также, что мы, как могли, старались скрасить ваше пребывание тут.

Элизабет поторопилась выразить собственную благодарность и заверить его, что была у них очень счастлива. Шесть недель пролетели чудесно, a радость быть с Шарлоттой и оказанные ей знаки внимания заставляют ее чувствовать, что она у них в неоплатном долгу. Мистер Коллинз, весьма польщенный, ответил с еще большей торжественностью и улыбками:

– Мне доставляет величайшее удовольствие слышать, что вы провели время здесь не без приятности. Мы, разумеется, делали все, что в наших силах. И, по счастью, открыв вам доступ в столь высокий круг, могли благодаря нашему положению в Розингсе разнообразить скромные домашние вечера. Полагаю, мы можем льстить себя мыслью, что ваш визит в Хансфорд не был совсем уж докучным. Наша связь с семейством леди Кэтрин поистине величайшее благо и преимущество, какими могут похвалиться лишь немногие. Вы видите, сколь мы к ним приближены. Вы видите, сколь часто нас туда приглашают. Поистине, нельзя отрицать, что при всей скромности этого смиренного жилища никто из гостящих под его кровом не может стать предметом сожаления, ежели их, как и нас, принимают в Розингсе запросто.

Слова не могли выразить его восторги, и он был вынужден пройтись по комнате, пока Элизабет пыталась соединить вежливость и правду в двух-трех коротких фразах.

– Правду сказать, дражайшая кузина, вы можете сообщить о нас в Хартфордшире самые лучшие известия. Во всяком случае, льщу себя мыслью, что так полагаете и вы сами. Ежедневно вы были свидетельницей внимания, которое леди Кэтрин оказывает миссис Коллинз. И я уповаю, что никому не покажется, будто вашей подруге выпал несчастный… но на это лучше набросить покров молчания. Лишь разрешите мне заверить вас, дражайшая мисс Элизабет, что я могу от всего сердца пожелать вам обрести в супружестве равное счастье. Моя любезная Шарлотта и я едины душой и мыслями. Во всем видно поразительное сходство наших характеров и помыслов. Мы словно были предназначены друг для друга.

Элизабет могла лишь сказать, что подобное всегда великое счастье, и с той же искренностью добавила, что не сомневается в разных благах, которые дарит ему домашняя жизнь, и очень этому рада. Однако она нисколько не пожалела, когда появление подательницы сих благ прервало подробное их перечисление. Бедняжка Шарлотта! Как жаль было оставлять ее в подобном обществе! Но она сделала свой выбор с открытыми глазами и, хотя, видимо, сожалела, что ее гостьи уезжают, о сочувствии как будто не просила. Ее дом и хозяйство, приходские дела и ее птичник, как и все прочее, требовавшее ее участия, еще не утратили своего обаяния.

Наконец экипаж был подан, сундуки привязаны снаружи, свертки уложены внутри, и кучер объявил, что можно трогаться. После нежного прощания с Шарлоттой мистер Коллинз проводил Элизабет до экипажа. И пока они шли через сад, он поручал ей передать его наилучшие пожелания всей ее семье, не забыв добавить благодарность за доброту, оказанную ему в Лонгборне зимой, а также его нижайшее почтение мистеру и миссис Гардинер, с коими он не имеет счастья быть знакомым. Затем он подсадил ее в экипаж, за ней Марию, и они уже собирались захлопнуть дверцу, когда он озабоченно напомнил им, что они все еще не поручили ему ничего передать леди Кэтрин и мисс де Бэр.

– Однако, – добавил он, – вы, несомненно, пожелаете, чтобы я передал им выражение вашего величайшего почтения и нижайшую благодарность за их доброту к вам, пока вы гостили тут.