Гордость и Предубеждение

Я снова берусь за перо, чтобы написать то, чего, как я только что объяснила, не должна писать, но обстоятельства таковы, что я не могу не умолять всех вас приехать сюда как можно скорее. Я столь хорошо знаю своих дорогих дядюшку и тетю, что не боюсь просить их об этом, к тому же у меня есть просьба к дяде. Наш отец немедля отправляется в Лондон с полковником Форстером, чтобы попытаться отыскать Лидию. Что он собирается делать, я, конечно, не знаю, но его чрезмерное беспокойство не позволяет ему принять какие-либо разумные меры, сделать все наилучшим и безопасным способом, а полковник Форстер вынужден завтра вечером вернуться в Брайтон. В такой ситуации совет и помощь дяди были бы жизненно необходимы. Уверена, он сразу поймет, что я должна чувствовать, и полагаюсь на его доброту.

– Где, где мой дядя? – вскричала Элизабет, закончив читать письмо, и вскочила с кресла в стремлении бежать за ним, не теряя ни минуты столь драгоценного времени, но в этот момент дверь отворилась и появился мистер Дарси. Ее бледное лицо и порывистая манера заставили его замереть, и прежде чем он смог прийти в себя, чтобы заговорить, Элизабет, в уме которой все мысли были вытеснены злоключениями Лидии, поспешно воскликнула: – Прошу прощения, но я должна покинуть вас. Я должна сейчас же найти мистера Гардинера по неотложному делу. Я не могу терять ни секунды.

– Господи! В чем дело? – воскликнул он, скорее обуреваемый чувствами, чем старающийся быть вежливым, но потом взял себя в руки. – Я не задержу вас ни на минуту, но позвольте мне самому или позвольте приказать слуге пойти за мистером и миссис Гардинер. Вы себя плохо чувствуете, вы не можете пойти сами.

Элизабет колебалась, но ноги еле держали ее, и она чувствовала, как мало она преуспеет, пытаясь разыскивать их. Поэтому, позвав слугу, она поручила ему немедленно привести в гостиницу господ, хотя и с таким прерывистым дыханием, что это делало ее речь почти неразборчивой.

Когда слуга вышел из комнаты, она села, не в силах более держаться на ногах, с видом настолько болезненным, что Дарси не мог ни оставить ее в покое, ни удержаться от того, чтобы сказать тоном ласковым и полным сочувствия:

– Позвольте мне позвать вашу горничную. Есть ли что-нибудь, что можно было бы предпринять и прямо сейчас принести вам хотя бы некоторое облегчение? Бокал вина? Я сам принесу его вам. Вы совершенно не в себе.

– Нет, благодарю вас, – ответила она, пытаясь прийти в себя. – Со мной все в порядке. Я вполне здорова. Это все ужасные новости, которые я только что получила из Лонгборна.

Сказав так, она разрыдалась и несколько минут не могла произнести ни слова. Дарси, пребывающий в крайнем напряжении, мог лишь невнятно пролепетать что-то о своем беспокойстве и молча наблюдать за ней, страдая вместе с ней. Наконец она снова заговорила:

– Я только что получила письмо от Джейн с совершенно ужасными новостями. Это невозможно скрыть ни от кого. Моя младшая сестра покинула своих друзей и сбежала, отдалась во власть мистера Уикхема. Они вместе уехали из Брайтона. Вы слишком хорошо его знаете, чтобы сомневаться в остальном. У нее нет ни денег, ни связей, ничего, что могло бы его соблазнить, – она потеряна навсегда.

Дарси застыл в изумлении.

– Если подумать, – добавила она еще более взволнованным голосом, – то я могла бы предотвратить это! Я, которая прекрасно знала, кем он был. Если бы я объяснила своей семье хотя бы какую-то часть этого – какую-то часть того, что знала сама! Если бы его истинный характер стал общеизвестен, этого бы не произошло. Но теперь уже слишком поздно.

– Я безмерно огорчен, – воскликнул Дарси, – огорчен и потрясен. Но можно ли всему этому верить? Это абсолютно достоверно?

– Увы, сомнений нет! Они вместе покинули Брайтон в воскресенье вечером, и их путь проследили почти до Лондона, но не дальше – они определенно не уехали в Шотландию.

– И что было сделано, какие меры были предприняты, чтобы вернуть ее?