Гордость и предубеждение

— Поверьте, — говорила она, — отъезд этот немало меня взволновал. Едва ли кто-нибудь переживает разлуку с друзьями так глубоко. А к этим молодым людям я питаю особенную склонность. И ведь они столь же привязаны ко мне! Если бы вы знали, с какой грустью покидали они мой дом! Так бывает с ними всегда. Бедный полковник сдерживал свои чувства почти до последней минуты, но Дарси переживал разлуку, пожалуй, тяжелее, чем в прошлом году. Его привязанность к Розингсу стала еще более сильной.

На этот случай у мистера Коллинза был припасен комплимент, содержавший известный намек, который мать и дочь встретили одобрительными улыбками.

После обеда леди Кэтрин заметила, что мисс Беннет слегка расстроена и тут же объяснила это ее нежеланием в ближайшее время возвращаться домой.

— Но если дело лишь в этом, то вы должны попросить у вашей матушки разрешения задержаться чуть-чуть подольше. Миссис Коллинз, я уверена, будет рада вашему обществу.

— Я очень благодарна вашему сиятельству за столь любезное приглашение, — ответила Элизабет. — Но, к сожалению, мне невозможно его принять. В следующую субботу мне необходимо быть в Лондоне.

— Но в таком случае ваше пребывание в Кенте продлится всего-навсего шесть недель! Я была уверена, что вы проживете два месяца. Миссис Коллинз слышала это от меня еще перед вашим приездом. Вам нет нужды возвращаться так скоро. Надеюсь, миссис Беннет обойдется без вас две недели.

— Да, но без меня не сможет обойтись мой отец. На днях он просил меня поторопиться с приездом.

— Ну, отцу-то вы наверняка не очень нужны, коли вы не нужны вашей матери. Дочери всегда мало значат для отцов. А если вы пробудете здесь еще месяц, мне бы ничего не стоило одну из вас захватить с собой до самого Лондона — я собираюсь туда на неделю в начале июня. Так как Доусон ничего не имеет против четырехместной коляски, у меня будет достаточно места для одной из девиц. А если погода будет не слишком жаркой, я согласилась бы даже взять обеих, раз вы обе такие худенькие.

— Вы необыкновенно добры, ваше сиятельство, но боюсь, что нам придется придерживаться нашего первоначального плана.

Леди Кэтрин, казалось, решила уступить.

— Миссис Коллинз, вам придется послать с ними слугу. Вы знаете, я всегда прямо высказываю свое мнение. И я не могу подумать, чтобы две девицы путешествовали на почтовых лошадях,^{56} предоставленные сами себе, — это попросту неприлично. Вы должны кого-нибудь отыскать, — больше всего на свете я не терплю подобных вещей. Молодые женщины, сообразно их положению в обществе, всегда требуют надлежащего внимания и надзора. Когда моя племянница Джорджиана прошлым летом переезжала в Рэмсгейт, я потребовала, чтобы с нею поехали двое слуг. Для мисс Дарси, дочери мистера Дарси из Пемберли и леди Энн, появиться без них было бы невозможно. Во всех подобных вопросах я в высшей степени щепетильна. Вам следует послать Джона с юными леди, миссис Коллинз. И я очень рада, что мне пришло в голову об этом упомянуть — вы поступили бы опрометчиво, отпустив их одних.

— Мой дядя должен прислать за нами слугу.

— Ах, вот как, — ваш дядя? Он держит слугу — мужчину, не так ли? Я рада, что у вас есть хоть кто-нибудь, кто может подумать об этих вещах. А где вы будете менять лошадей? Разумеется, в Бромли.^{57} Вам достаточно назвать мое имя в «Колоколе»,^{58} и о вас непременно позаботятся.

У леди Кэтрин было еще немало замечаний по поводу их поездки и, так как не на все ее вопросы отвечала она сама, к ним все же приходилось прислушиваться. Элизабет могла этому только радоваться, ибо в любую минуту была способна погрузиться в собственные мысли и забыть, где она находится. Мысли эти следовало отложить до свободного времени — оставаясь в одиночестве, она была готова отдаться им целиком. И она ежедневно отправлялась одна на прогулку, в течение которой получала полную возможность предаваться своим печальным раздумьям.