Гордость и преступление

— Кенсингтонский сад — любимое место для прогулок мамы, — произнес Питер, когда с последними лучами заходящего солнца они вступили на его тропинки. — Ах, этот помпезный монумент — мемориал принца Альберта, супруга королевы Виктории. Ему было чуть за сорок, когда он умер, и Виктория носила по нему траур последующие сорок лет, до своей собственной кончины. Если что и сносить, то эту неоготическую махину, но отец отчего-то считает ее образцом архитектурного стиля…

Затем они оказались около бронзовой скульптуры на большом затейливом постаменте, изображавшей мальчика, дующего в рожок. Питер, вздохнув, сказал:

— Вот он, мой тезка Питер Пэн. Мало кто знает, что действие первого романа о Питере Пэне происходит именно здесь, в Кенсингтонском саду. Знаешь, я думаю, что моя мама, так страстно его любившая, мечтала, как и Питер Пэн, выбраться из мира реальности, условностей и этикета, мира придуманного, лишенного фантазии взрослыми, и вместе с нами отправиться в другой мир, полный волшебства, смеха и чудес…

И, помолчав, добавил:

— В то лето мы часто бывали здесь. И в одну из совместных прогулок она привела нас именно сюда. Никто из нас, конечно, тогда не знал, что это будет последняя прогулка. Уже не помню, что она говорила, помню только, что меня охватило странное чувство, когда мама именно на этом месте сказала, что уедет на пару недель на Лазурный Берег. Хотя я думал, что она проведет лето с нами, с Эдди и со мной. Но мама в начале того года официально развелась с отцом, она хотела свободы, ведь ей было всего тридцать шесть. У нее, как я узнал позднее, конечно, был новый друг, тот самый, который на своей яхте и ждал ее на Лазурном Берегу. Ну а потом в самом конце лета они отправились…

Питер смолк, и настал черед Вики сжать его руку. Так они и стояли перед памятником мальчику, сумевшему воплотить свои фантазии в реальность, и думали о «королеве сердец», с этим не справившейся и погибшей такой молодой.

Питер вдруг сказал:

— Ты ведь спросила меня в коттедже, очень ли сильно я ее любил. Знаешь, вопрос не такой простой, каким может показаться на первый взгляд. Какой ребенок может утверждать, что не любит, причем очень сильно, свою мать, к тому же такую, какой была она? Она ведь нас с Эдди обожала и, если бы того потребовали обстоятельства, немедленно, без малейшего колебания, тотчас пожертвовала бы своей жизнью ради нашего благополучия. Она была такая ласковая, хотя могла быть и ужасно мелочной. Она была такой веселой, хотя часто плакала и принимала антидепрессанты. Она была так чутка, хотя могла зачастую игнорировать чаяния и желания близких своих людей самым бездушным образом. Но, понимаю, это не ответ на вопрос, очень сильно ли я ее любил…

Он молча двинулся по дорожке куда-то вперед, и Вика, не решаясь задать вопрос, пошла за молодым человеком. Она была уверена: то, что только что сказал ей Питер, он никогда и никому не говорил: ни отцу, ни бабуле, ни брату, ни даже психотерапевту.

А вот ей — сказал.

Через некоторое время они оказались перед большой детской площадкой, на которой, несмотря на поздний час, еще резвилась малышня, а родители и няни, не подозревая, что в нескольких ярдах от них находится принц Джоки, продолжали заниматься тем, чем и занимались до появления неприметной парочки в головных уборах и, несмотря на сумерки, в солнцезащитных очках: переговариваться друг с другом, пересмеиваться, умиляться своим чадам, корить других, болтать по мобильным или просто наслаждаться теплым воздухом вечернего Лондона.

То есть радоваться жизни.

Питер еле заметно указал на мемориальную стелу в современном стиле, на которой Вика разглядела изображение улыбающейся молодой женщины, принцессы Уэльской, «королевы сердец», матери Питера.

Той самой, которая погибла больше двадцати лет назад в автокатастрофе.

— Эту детскую площадку назвали ее именем. Думаю, маме бы пришлось это по вкусу. Понимаешь, она любила детей, поэтому-то и пошла в воспитательницы детсада, хотя мой дед, человек далеко не бедный, был против этого. Уж если дочка надумала работать, то пусть идет в сферу искусства или, на худой конец, в бизнес. Но уж точно не в детский сад! Но мама выбрала именно эту стезю, и вовсе не потому, что на другое у нее не хватило бы мозгов. Просто она всегда добивалась того, что хотела, и реально себя оценивала. Ну, или почти всегда…

Они обогнули детскую площадку имени принцессы Уэльской, и Питер вздохнул:

— Но это все еще не ответ на твой вопрос…

— Ты не должен отвечать на него, если не хочешь, — проговорила Вика, понимая, что идут последние минуты ее пребывания рядом с Питером. А потом — расставание навсегда. — Извини, что сморозила глупость…

Принц, сжав ее руку, сказал: