Гордость и преступление

Что ровным счетом ничего! Этой русской было тридцать четыре, а он не нашел ни единого человека, с которым она бы спала. Может, еще девственница?

Нет, скорее всего, или любовников у нее было немного, или они не считали нужным говорить с прессой. Ну, или комбинация и того, и другого.

Имелся отец-инвалид, мать-пенсионерка, какие-то родичи, даже дядя-алкоголик. Ну, у самого Шона тоже был дядя-алкоголик, мир его праху, точнее, осколкам, и что с того? А тихий алкоголик из далекой России никому не интересен.

Бредя по лужам, под дождем, который тем временем перешел в ливень, Шон думал о том, как можно снова попытаться сделать так, чтобы тон задавали не эти слащавые репортажи о месте венчания, длине шлейфа подвенечного платья и диадеме из королевской сокровищницы, а смачный, мерзкий, зловонный скандал. Нет, не скандал, а целый скандалище!

Так — и только так! — он, Шон Фэллоу, мог снова вознестись на гребень успеха, низвергнув в пучины забвения и журналистского презрения всех этих писак, обсасывающих тему свадьбы.

И нанести старой грымзе, ее величеству королеве, и ее фирме сокрушительный удар.

Но пока в пучину лондонского ливня был низвергнут именно он, а новой темы у него не было. Информанты молчали, а печатать выдумки или даже полуправду было опасно: в последние годы Букингемский дворец не давал спуску тем, кто пичкал народ выдуманными историями про королевскую семью, в особенности про личностные взаимоотношения отпрысков ее величества королевы.

Со всей силы пнув пустую пивную банку, которая стояла на бордюре около его дома, Шон снова икнул и запустил руку в карман.

Ключей от квартиры там не было.

Пришлось вызывать службу для вскрытия дверей, канителиться, торговаться, возмущаться. И, заплатив наличными беспардонно высокую сумму, Шон наконец-то смог закрыть дверь своей квартиры и, повернув ключ в новом замке, так дорого ему обошедшемся, вдруг заметил большой ярко-желтый конверт с гербом, который кто-то в его отсутствие просунул ему в специальную щель в двери для корреспонденции.

Икнув, Шон повертел конверт в руках. Наверняка реклама. Однако его глаз профессионала замер на гербе. Это ведь королевский, если он не ошибается.

Нет, не ошибался.

Только вот вряд ли ему написала ее величество королева. Или пришло уведомление из Букингемского дворца, что на него подают в очередной раз в суд за клевету и искажение фактов?

Шон быстрым движением вскрыл конверт и вытащил оттуда прозрачную пластиковую папку, в которой содержались какие-то документы с печатями и подписями, а также белоснежный лист плотной бумаги, почти картона, на котором был вытеснен королевский герб.

Такое можно заполучить только в Букингемском дворце, это он знал точно. Ну, или украсть оттуда.

Что он знал еще точнее.

Ага, никакая не официальная бумага, а послание от осведомителя! Причем, судя по всему, осведомителя из Букингемского дворца. Такого рода посланий, засунутых прямо в почтовую прорезь в двери, Шон не получал уже лет десять, если не все двадцать.

Сейчас же все работают только по интернету, терабайты цифрового компромата сбрасываются одним нажатием «мышки» на анонимные серверы в странах, о существовании которых он даже и не подозревал. Все это выставляется на всеобщее обозрение во Всемирной паутине, люди читают, изучают, ужасаются…

А вот так, совершенно старомодно, прямо в духе Букингемского дворца, ему компромата никто давненько не присылал. А то, что это был компромат, Шон, по мере чтения послания протрезвевший, понял сразу.

Профессиональное чутье.

Послание, отбитое — Шон даже умилился — не на принтере, а на печатной машинке, причем какой-то допотопной модели, судя по изящным витиеватым буквам, с западающей «К» и щербатой «О», гласило:

«Уважаемый мистер Фэллоу, любезный сэр!»

«Любезным сэром» его никто никогда не называл, разве что в незапамятные времена мать, тетка суровая, которая сразу же после этого начинала бить его тяжелым шлангом от стиральной машинки. Мир ее праху — и матери, и той стиральной машинке в их крошечном домике на рабочей окраине Шеффилда, где он родился и вырос.

Без отца. Убитого букингемской мафией и лично коронованной грымзой.